Меридон, или Сны о другой жизни - стр. 45
Мистер Смитти, который сиял оттого, что находится в центре внимания, внезапно замолчал.
– Хорошо, – неохотно согласился он. – Вы утверждаете – и все здесь слышали это, – что девушка сможет удержаться на этой зверюге. Я ставлю пятьдесят фунтов, что это ей не удастся, мистер Гауэр. Если вы не примете это пари, то вы вернете мне деньги за лошадь и хорошие проценты.
– Ладно, – сказал Роберт. – Пятьдесят фунтов. Но девушка должна только усидеть на ней.
– Отлично, – проревел Смитти. – Кто еще будет спорить? У кого еще деньги жгут карман? Я ставлю четыре к одному, нет, лучше пять против одного. – Тут он оглянулся и схватил меня за руку. – Черт побери, да я ставлю десять против одного.
– А я ставлю гинею на девушку, – крикнул кто-то сзади. – Похоже, что она знает толк в лошадях. Я ставлю на нее.
Я в смущении отступила назад и опять дернула Роберта за рукав.
– Записывайте ставки, бога ради. И найдите кого-нибудь, кто поставит деньги за вас.
Тут я увидела, что к коню направляется конюх с тяжелым мужским седлом и полной упряжью, которая весила чуть ли не сотню килограммов. Незамеченная, я скользнула к нему.
– Мой хозяин не хочет, чтобы вы так запрягали лошадь, – вежливо сказала я парню. – Он просит передать, что нам нужно только седло и повод. И ничего больше.
Парень удивленно уставился на меня и хотел было возразить, но я убежала. Пока мы шли на поле, к нам присоединилась по меньшей мере пара дюжин спорщиков. Я увидела, что маленький остролицый человек записывает все ставки Роберта. Я шла за ними мелкими семенящими шагами, опустив глаза.
Когда конюх подвел к толпе коня, все, включая Роберта, ахнули. Он злобно косился на всех, плотно прижимая уши к голове и оскалясь. Но я улыбалась от счастья. Мне казалось, что я знала его всю мою жизнь. Что он принадлежал мне еще до рождения, что на нем скакала моя мама и даже моя бабушка.
– Кей, – тихо позвала я и выступила в середину круга.
Ленты на моей шляпке развязались и полоскались на ветру. Конь испугался и отпрыгнул назад, толпа вздрогнула и расступилась, издав громкое «ах!». Люди продолжали заключать пари, и я знала, что сегодня я заработаю небольшое состояние для Роберта и смогу получить Кея в свою собственность.
Я подошла к голове жеребца, он тревожно отпрянул в сторону. Роберт слишком туго натягивал его поводья. И я выждала минутку, чтобы он успокоился.
Кей вытянул ко мне голову и стал обнюхивать платье, лицо, волосы. Разговоры позади нас смолкли, и некоторые люди вдруг попытались расторгнуть пари, хотя делать это было уже поздно. Но я едва слышала их. Я тихонько положила руку на холку коня и почесала его теплую кожу за правым ушком так же ласково, как гладит кобыла своего жеребенка. Кей смешно фыркнул, будто сразу забыл все побои и свой страх при одном чужом прикосновении, и я повернулась к Роберту, улыбнулась и сказала:
– Теперь можно садиться.
Роберт помог мне забраться на коня, но в глазах его застыл испуг.
– Отойдите, пожалуйста, в сторону, – тихо попросила я, садясь в седло.
И тут произошло то, чего я боялась. Почувствовав седока, конь вспомнил жестокость тренировок, и боль побоев, и злую радость от сбрасывания своего мучителя. Он мгновенно взвился на дыбы, и только быстрота, с которой Роберт бросился на землю и откатился в сторону, спасла его от убийственных ударов копыт.