Меня зовут Ворн - стр. 42
Медленно, стараясь ничего не задеть и не наступать на линии, Калин пошёл вдоль первого круга, сопровождаемый скачущим и воющим шаманом. Проходя мимо очередного черепа со свечой, он внимательно рассматривал нарисованные знаки. Долго ничего не происходило – все предки молчали, круги заканчивались, и вот остались последние три. Калин приблизился к седьмому по счёту. Знак, нарисованный у основания черепа, напомнил осьминога с множеством точек внутри, свеча, до этого горевшая ровным пламенем, полыхнула так, что Калин шарахнулся в сторону. Шаман, кружась, двигался дальше, не заметив, что мальчик остановился, а когда, наконец, шаман обнаружил это, то замер с непонимающим выражением на лице. Он вернулся назад, к подростку, и, нагнувшись, внимательно посмотрел на «подсвечник». Скривился, пробормотав неразборчиво проклятье, адресованное некому криворукому выродку, злобно зыркнул на одного из своих помощников, голова которого медленно вжималась в плечи.
Видимо, ритуал пошёл не по плану, и это заметно сбило настрой «Длинного».
– Гард Великий! – недовольно «каркнул» шаман, обращаясь к вождю.
Лицо правителя вытянулось подобно лошадиной морде, а брови вздёрнулись в удивлении. «Невеста» выглядела не менее ошарашенной. Она с немой мольбой во взгляде уставилась на отца. Вождь хотел что-то сказать, но поперхнулся воздухом. Раскрасневшись от кашля, наконец-то выдавил:
– На то воля предка. Да будет так.
«Невеста» скисла прямо на глазах. Что это означало, Калин не знал, но видя реакцию своих пленителей, надеялся, что эта случайность сыграла ему на руку. Дальнейшие действия разворачивались уже в «кресле». Оголив торс, Калин улёгся на ритуальное ложе. Вокруг него суетился «Длинный», готовя рабочий инструмент для нанесения тату и окуривая тело мальчика дымом, остро пахнущим дурман травой, которую курила бабка Взора. От запаха разум Калина поплыл. На душе стало спокойно, хорошо, и накатило полное безразличие к происходящему. Тело словно качало на мягких волнах, слышалось пение птиц и шелест воды.
Взяв длинную палочку с плотно привязанной на конце костяной иглой, шаман макнул кончик в склянку и споро заработал молоточком, выстукивая «осьминога» на груди Калина. Потекла кровь. Она собиралась в вырезанные в кресле желобки и стекала в ёмкость, прикрепленную снизу. От болевых ощущений дурман трава не помогла. Чувствительность не притупилась, а скорее даже увеличилась в разы. Как только нанесение тату началось, поющие в голове Калина пичуги резко упорхнули, а на их место явились разукрашенные, как меченые, черти, воющие ритуальную мантру и жалящие его раскалёнными до бела острыми скорпионьими хвостами в грудь. От этих уколов огонь расходился по всему телу, и чувство было, будто вены вместо крови набираются раскалённым свинцом. Сцепив зубы, Калин метался в бреду, весь покрытый испариной. Кошмар сменялся кошмаром, боль нарастала, поглощая разум.
– Он не выдержит, отец, – злорадно усмехнулась Тарна. – Или заорёт сейчас, или сдохнет, что, в принципе, одно и тоже, – оскалилась она хищно, словно уже собиралась отобедать.
– Умолкни. Лучше молись, что бы он заорал.
Лексий уже сам был не рад своему желанию завладеть волшебным оружием. Гард Великий – это именно тот, кто сверг правление далёких предков, передав власть воинам. Это с него началась иерархия меченых, это он подмял под себя все остальные кланы людоедов и диктовал свои условия. Бесстрашный, отчаянный, породивший столько легенд своими поступками, он благоволил себе подобным. Не обязательно отмеченный Гардом станет правителем, не обязательно он устроит переворот и завоюет всё, до чего сможет дойти, но… ожидать подобного от носителя гардовой отметины можно вполне. Все правители опасались тех, на кого указал Гард Великий, потому что история говорила сама за себя. Лексий вновь погряз в былых воспоминаних. Очень давно, когда он, будучи юнцом, проходил подобный обряд, его тоже выбрал Гард Великий, и вот теперь он, Лексий, самый младший сын, которому по идее не суждено было подняться выше главнокомандующего при самом лучшем варианте, сидит на троне власти.