Меня укутай в ночь и тень - стр. 22
– Вы такой же робкий, как и ваш брат, Грегори? – спросила Дженет лукаво. – Даже меня не поцелуете?
Изгиб ее губ сводил Грегори с ума. Он посмотрел в ее лицо, смеющееся, а потом потянулся к этим полным, изогнутым луком Амура губам с поцелуем. Он знал, что делать этого не следует, что он отвергает сейчас свои принципы – сроду Грегори не заводил экзотических любовниц, – но устоять было невозможно. Грегори прижал ее к себе, попробовал на вкус ее кожу, ее губы – сладость тропических фруктов. Прежде чем он опомнился и здравый смысл возобладал над этим тягучим, томительным наваждением, сюртук его оказался на полу, а галстук был развязан и отброшен в сторону. Дженет взяла булавку и острием чуть царапнула его щеку. О, сколько в этом жесте было игривости! Грегори протянул руку, желая коснуться искусительницы, но она ускользнула. Булавка со звоном упала на пол.
– Дженни! – взмолился Грегори, и сам не зная, о чем просит: чтобы она прекратила дразнить его или же – чтобы вернулась в его объятия.
Она рассмеялась заливисто – повела плечами, и тонкие слои дымчатого газа упали к ее ногам. Миг, и Дженет оказалась обнажена. Она была еще прекраснее, чем на картине, которую Грегори разглядывал украдкой. На животе была родинка, словно ведьмина метка, и взгляд от нее было не оторвать.
– Ну же! – Дженет взяла его руку и приложила к животу. – Нам не к лицу стыдливость, Грегори. Наши предки служили Старым Богам, в том числе и таким способом.
Руки Грегори скользнули ей на талию, ощущая нежную гладкость кожи – словно вся Дженет была сделана из сатина. Ладони его легли на упругие ягодицы – ни одного недостатка, ни единого изъяна. Словно в наваждении он подался вперед и лизнул родинку. На вкус она была, как сладкое вино. Он проложил дорожку поцелуев ниже. Пальцы Дженет запутались в его волосах, она застонала и выгнулась, поощряя. Но сказала голосом сладким и томным:
– Джентльмены, Грегори, начинают целовать женщин с другого места.
– Слушаюсь, мадам, – ответил Грегори, ловя ее за длинные вьющиеся кольцами волосы и притягивая к себе. Поцелуи ее пьянили, как вино. Дженет села, тяжело дыша, к нему на колени, обхватила его руками и ногами.
– Я думала о постели, Грегори, но, а-а-ах! Мне кажется, мы не дойдем.
– Да… – пробормотал Грегори между поцелуями. – Не дойдем.
Ему отнюдь не была присуща жестокость или поспешность в отношении женщин, но Дженет сводила его с ума. Грегори повалил ее на пол, придавил, распластавшуюся, своим телом, овладел ею, даже не сняв одежду, отчаянно, яростно. Дженет выгнулась дугой, отвечая каждому его движению, и закричала. Зубы ее, острые и крепкие, впились Грегори в плечо, что только раззадорило его. Он уткнулся лбом в пол, двигаясь все быстрее и резче, исторгая каждым выпадом крик из груди Дженет. А потом все потонуло в алом тумане.
Сознание вернулось к нему не сразу. Грегори упал на спину, пытаясь выровнять сбившееся дыхание. Дженет положила голову ему на грудь.
– Это было даже лучше, чем я предполагала. Вина?
Грегори отрицательно мотнул головой.
– А я выпью.
Дженет встала, изящная, грациозная, набросила платье небрежно, словно накидку, словно античную хламиду, и подошла к столику. Тут она действовала совсем по-мужски: налила себе виски, добавила содовой из сифона и села на диван. Ногой провела по бедру Грегори. Даже сквозь ткань брюк он ощутил это волнительное прикосновение.