Меня проиграли миллиардеру - стр. 30
— Тебя это не касается… — Наконец у меня получается парировать ему, правда мой голос звучит чересчур жалко, и от этого хочется съежиться или вовсе исчезнуть.
— Тами…
— Тамилана! — огрызаюсь. — Я вроде бы говорила, что предпочитаю полную форму имени.
Роман внимательно смотрит на меня. И чем дольше не отводит взгляд, тем сильнее я физически реагирую на него.
— Ты невероятная женщина, Тамилана. Я никогда не встречал таких, — его низкий хриплый голос буквально проскальзывает в мой рот, имитируя призрачное присутствие языка. Можно ли оказывать такое воздействие, даже не прикасаясь? Насколько это законно? — Хочу, чтобы ты это знала.
— Во мне нет ничего особенного, — с трудом выталкиваются из себя слова, но мне определенно есть что ответить. — Пару часвов назад вы оба поспорили на меня. Как на базаре. Будто я кусок мяса. Если бы ты считал меня невероятной, никогда бы так не поступил. Поэтому прошу, Роман, не старайся. Я не верю ни единому твоему слову. Ни единому. Более того, я презираю тебя.
Его брови удивленно выгибаются, прежде чем он выпускает тихий смешок.
— Я же говорю, Тами, ты необыкновенная.
— Лжец! — шиплю на него и резко поднимаюсь из-за стола, тут же устремляясь прочь, неважно куда, лишь бы выбраться из-под гипноза голубых аквамаринов. Будь они прокляты!
Сердце в груди стучит так взволнованно, что я даже не осознаю, как в следующую секунду моя рука попадает в требовательную хватку, а тело резко разворачивают.
— Я никогда не лгу, но сейчас совершу то, что сделает меня лжецом, — цедит с оскалом в мои губы, прежде чем накрыть их своими и заглушить невырвавшийся наружу протест.
Господи… нет, нет, нет.
Успеваю схватить клочок воздуха, после чего оказываюсь вжата в стену горячим и твердым телом, а мое лицо обездвижено мужскими ладонями. Вмиг порочная паутина охватывает каждое нервное окончание электрическим импульсом, оживляет каждую клеточку, вырывая из многолетней спячки. Безумное ощущение становится таким интенсивным, что перед глазами все темнеет, особенно когда язык Гаспарова с утробным стоном проскальзывает в мой рот. Даря мне свое тепло. Вкус. Желание. Я пытаюсь бороться, честно пытаюсь оттолкнуть и ударить, до треска сжав его рубашку в руках, но слишком поздно… Я в ловушке. И мне слишком сладко в ней…
— Блядь, — грубый рык со стоном проникает прямиком в горящие легкие, — ты такая вкусная. Чертовски вкусная, Льдинка.
Почему мое тело звенит от несуществующего чувства? Почему мне кажется, что это лучшее, что со мной случалось?
Все потому, что меня давно не целовали вот так … не трогали… Не дышали мной…
Пальцы Романа зарываются в мои волосы на затылке и ненасытно толкают навстречу жадному, остервенелому поцелую. Снова и снова он врывается в мой рот напористым языком, толкается им, посасывает мои губы, заставляя гибнуть в затапливаемых меня ощущениях.
Гаспаров ломает меня. Да именно так.
Ломает так, как я нуждалась все эти годы.
И вот я сама уже ищу его губы и настойчивый язык, еще больше теряясь в самом настоящем безумии. Оно настолько неконтролируемое, что я выгибаюсь и, ощутив бедром твердый член, издаю стон…
В этот же момент Роман отрывается от моего рта и, тяжело дыша, сталкивает нас лбами. Я шокирована происходящим, кажется даже задыхаюсь без этого проклятого поцелуя, без его губ, чувствуя, как с каждой секундой становлюсь еще уязвимей, чем когда-либо.