Меня проиграли миллиардеру - стр. 32
— Нравится? — вздрагиваю от того, как близко оказываются его губы к моему уху, а потом ощущаю на талии тепло мужских ладоней.
— Д-да… О-очень красиво.
— Это все твое.
Господи, да он сумасшедший.
Сердце делает двойное сальто, но сдвинуться с места мне не позволяет крепкая хватка. Еще немного, и мой мозг потеряется в происходящем безумии. Исчезнет, как крупица в квантовом измерении… И чем настойчивее я пытаюсь отстраниться, тем решительней становятся его руки. Проклятье, он практически дышит мне в шею.
— Прошу, не оказывай мне сопротивления, не хочу снова оказаться лжецом, — его голос слетает на пару октав ниже, буквально обволакивая меня каким-то собственническим тоном. Одновременно с этим я ощущаю исходящее от Гаспарова напряжение, после чего тут же замираю, оставляя любую попытку избавиться от сводящих до безумия сильных рук. У меня просто нет ни единого шанса. Что если он на самом деле гребаный маньяк? Нет. О, Боже, нет! — Перестань меня бояться, Тамилана, я никогда не причиню тебе вреда. Здесь ты в безопасности. — Его губы скользят по краю ушной раковины, а ладони буквально прожигают кожу сквозь платье, отчего я срываюсь на частые рваные вдохи. Он считает, что сказанные слова должны утешить меня? И какого хрена он вообще так действует на меня? Пошел он… черт… облизываю пересохшие губы, убеждая себя в том, что мне не может нравиться такое поведение. Нет, черт возьми!
Вот только проклятое тело снова предает меня, позволяя Роману чувствовать эту власть надо мной… Но почему-у-у… вот почему мои губы покалывает от желания, какого черта они жаждут почувствовать тот самый голодный рот мужчины, прижимающего меня к своей груди? Почему каждую клеточку пробирает мелкая дрожь? Что в нем, черт возьми, такого особенного? Я настолько парализована собственными эмоциями, что не нахожу в себе сил вымолвить хоть слово.
— У тебя будет время осмотреться здесь, пока я буду работать.
А что он намерен делать потом?
Роман отстраняется, и я наконец втягиваю так необходимый мне воздух, тут же поворачиваясь к источнику моего зашкаливающего пульса.
Правда я оказываюсь не готова к той темноте, что заволокла его красивые аквамаринового цвета глаза. Его лицо так же кажется мне мрачным и напряженным. Но больше всего сейчас меня волнует то, как он смотрит на меня. Будто я гребаная карамелька. И, по всей видимости, Гаспаров наслаждается моей реакцией, пока я не лишаю его этого.
— Есть какие-то еще правила в твоем доме? — вылетает из меня с ноткой сарказма и сказанное вызывает на лице Романа тихую ухмылку.
— Ты можешь чувствовать себя полноправной хозяйкой, я не шутил, Тамилана, это все принадлежит тебе, — заявляет он без тени какого-либо юмора, а потом делает шаг, и не успеваю я отступить, как он хватает меня за затылок и прижимается губами к моему уху. — Только у меня есть одна просьба, не снимай это платье без меня. — Ахаю, когда его зубы смыкаются на моей шее, оставляя раскаленный поцелуй на чувствительной коже, затем он делает глубоких вдох, и нехотя отстраняется, будто забирает с собой часть моего запаха.
Часть меня.
Роман уходит, а я так и остаюсь стоять с широко распахнутыми глазами и дрожащими коленками. Не знаю, сколько проходит времени, но в итоге я позволяю себе выйти из ступора и осмотреть гардеробную. Правда, как только понимаю, что вся одежда, нижнее белье и обувь только моего размера, незамедлительно покидаю комнату. Боже… Все это слишком. Мне действительно нужно время, чтобы осознать, что со мной происходит, потому что кажется еще немного, и я разрыдаюсь. Меня буквально разрывает от новых пугающих эмоций. Господи, мне страшно представить, что от меня останется через месяц…