Меня ему завещали - стр. 18
Но он смотрит, затаив дыхание, и хочет видеть это со стороны.
Обед. И сон всегда в это время уже болезненный, противный, душный. Они лежали в той же позе, в которой заснули и проснулись, разве что Ростов, не думая долго, взял Лерину руку и стал разглядывать пальцы.
- Тебя отдавали в музыкалку? - спросил он.
- Как ты понял?
- Мозоли, от струн?
- Нет, - Лера рассмеялась и перекатилась на спину. А он двинулся следом и теперь лежал на боку, глядя на неё сверху вниз.
Волнующее чувство "капкана". И танец. Взглядами. Самый опасный, хуже танго. Но это сонное, не настоящее. Лера испуганно отпрянула и уставилась на собственные пальцы.
- Ну и это тоже, конечно, но нет... От гитары давно прошли, я плохо умела, больше психовала, что больно играть. А пела хорошо, только неформатно. Мамина музыка испортила вкус, как говорили преподы. Эта мозоль от ручки. Очень много писала, рисовала, - Лера ткнула себя в подушечку среднего пальца. - Тут всё от мопеда. Пересела на машину уже год как, а всё равно не прошли... Это от гитары, да. Последнее, что осталось. Вот тут - просто шрам, от канцелярского ножа.
- А тут? - он легко ткнул в крошечный белый шрам на ключице.
- С мопеда в очередной раз упала... У тебя тоже шрам есть, - констатировала, не отрываясь от его глаз.
- Это вопрос?
- Нет, я видела, тут, - она неловко коснулась его груди. Там, рядом с татуировкой и правда имелась тонкая белая полоска. - От чего?
- История будет печальной...
Ростов улыбнулся, перевернулся на спину и закинул руки за голову. Лера облегчённо выдохнула, теперь хоть не гипнотизирует, как Хитклифф. И мгновенно настроение упало. Мама и Костя - Кэтрин и Хитклифф.
(А она тут лишняя жёнушка Линтона)
Ревность.
- В общем, - начал Ростов, глядя в потолок. - Решили мы как-то выучить язык глухонемых. Нашли учителя - соседскую девочку, у неё сестра немая была и язык знала вся семья. Решили мы, что будем от всех шифроваться и это будет только наша тайна. Да, явно стоило придумать тайный язык, а не страдать хернёй, но... нам было девять или десять, и мы, как могли, придумывали себе трудности. Девочка была нашей одногодкой и совсем не промах. За каждый урок она просила от нас выполнить какое-то задание. Принести ей мороженое, отпросить у родителей погулять, сходить на заброшку за какими-то секретиками. Короче измывалась как могла, а по факту научила какой-то дичи. Я тебя люблю. Иди кушать. Хочешь в туалет? И всё такое. В общем фразы, которые нужно знать, когда у тебя сестра глухонемая. И вот иду я в очередной рейд, Ася следом. Время позднее, Асю дома пришибут, если не вернётся, меня дед ждёт, утром на рыбалку надо. Ссали жутко, потому что оба уже проштрафились и вот-вот могли быть наказаны. И вот идём, заброшка в паре кварталов и я на**уй падаю в какую-то яму, а Ася даже не пикнула. Мы договаривались не рыдать никогда, если кто-то из нас пострадает. Короче... она вытащила меня на свет, а я сильно поранился. Прям в мясо, вот тут, - он откинул одеяло и коснулся шрама и татуировки.
- Потому вы татуировки сделали?
- Не знаю, может быть... Просто очень сильно тогда оба отличились. Ася меня тащила домой. Я никому ничего не сказал. Ну пока не поднялась температура. Что-то там заразилось и пи**ец. Вот Ася наплакалась тогда. Ну когда вылечили, наказали так, что сидеть не мог. Тогда мы типа договорились, что если кто-то из нас умрёт, мы не будем плакать. Тогда мы вообще друг другу всякого наговорили...