Менеджеры халифата - стр. 18
– Как она погибла? И почему именно я должна ему сказать?
– Ты – женщина. У тебя мягче получится. А у меня и так с ним напряженные отношения. Он догадается, что я виноват.
– Если ты его налупишь, у вас не станут лучше отношения.
– Ты не понимаешь. Мальчишка рос в мужском мусульманском обществе и понимает одну лишь силу. Поэтому тянется к Александрову, подсознательно чувствуя, что тот наделит его этой силой.
– Он слишком похож на тебя. Он не потерпит насилия или унижения. Ты сказал, что он догадается о твоей вине… А ты разве виноват в смерти Зары?
– Она погибла у меня на глазах, а я ничего не смог… Значит, виноват, – он достал из ящика браслет Зарифы, составленный из множества старинных динаров. Он купил его у того же скупщика краденого, что и свои часы. Цепочка браслета была из золота, и на нее нанизаны древние монетки. Странно, как не задержали с этим украшением на таможне.
Петр положил браслет в карман пиджака. Саша проследила взглядом за его манипуляциями, однако тактично промолчала, убежденная, впрочем, что все у него с Зарой было, но предпочитая не бередить душу ни себе, ни ему и не собираясь сражаться с тенью погибшей курдянки.
Горюнов уже сменил парадную форму на спортивного кроя светло-синий пиджак, черные джинсы и черную рубашку. Два новых, полученных в Кремле ордена убрал в сейф и взял оттуда пистолет, разрешенный к ношению, но не табельный, а иракский ТТ. Этот пистолет он передал через связного Тобиаса в Москву из Багдада по дипломатическим каналам с одобрения руководства. С одной стороны, в качестве трофея, а с другой – генерал уже тогда рассматривал перспективу работы Горюнова только в России. Такой пистолет вещь незаменимая в случае внедрения. Многое скажет о своем владельце.
– Ты меня пугаешь все больше, – Александра обняла его, сунув руки под пиджак и ощущая правым предплечьем рельеф пистолетной кобуры для скрытого ношения. – Зачем тебе оружие?
– Это излишняя информация для тебя. Мне ничего не угрожает, – Петр растрепал ее короткие волосы, ткнулся в них носом, но тут же, скосив глаза, посмотрел на электронные часы, стоящие на прикроватном столике. – Мне пора. Опоздаю на самолет. Слушай, а тебя проинструктировали насчет безопасности? По поводу звонков или если кто-то будет спрашивать обо мне или Мансуре.
– Все я знаю! – сердито оттолкнула его Саша, сверкнув синими глазами. – И Мансур под другим именем в школе учится. Ты равнодушный, как бревно!
– У бревна нет души, а потому оно не может обладать таким качеством, как равнодушие, – попытался отшутиться Петр и постарался привлечь Сашку к себе, но она отдернула локоть и отошла к детской кроватке.
– Ты был легким, шутил, а теперь ты – черный. И снаружи, и внутри. Словно через тебя прошел ток высокого напряжения и ты обуглился. Я с тобой говорю, а ты где-то по ту сторону.
– По ту сторону чего? – машинально уточнил Петр, прикидывая, успеет ли он перед отлетом перекинуться парой слов с Володиным и выведать у него планы Александрова на его, Горюнова, счет. «Хотя какие, к черту, планы? Я теперь в ФСБ», – подумал Горюнов, глядя на стену поверх Сашкиной головы.
– По ту сторону реки, моря, океана! – выпалила она. – Вот как сейчас. Думаешь, я не вижу, что ты не слушаешь меня? Нет, ты стал другим.
– Мне же надо было тогда обаять тебя. А теперь я обычный, стареющий полковник, у которого красивая и очень молодая жена, родившая ему прекрасную дочь. Но этой самой жене придется смириться с тем, что походы в кино и театр, в гости будут редкостью, работы у меня много, меньше не станет; что сейчас сложный период, когда я начинаю жизнь практически с нуля по определенным причинам. Я жил бирюком большую часть жизни и вряд ли резко стану покладистым, добропорядочным семьянином.