Размер шрифта
-
+
Мемуар. Стихи и переводы. 1965–2023 - стр. 3
1990-е
Унгерн
Там, где жёлтые облака
Гонит ночь на погибель птахам,
Всадник выткался из песка,
Вздыбил прах – и распался прахом.
Даже во́рону на обед
Не подаришь жёлтую вьюгу.
Здравствуй, время утрат и бед!
Око – северу, око – югу.
Эту степь не совьёшь узлом,
Не возьмёшь её на излом,
Не удержишь бунчук Чингиза —
Не по кисти. Не повезло.
Что ж, скачи, воплощая зло,
По изданиям Учпедгиза.
Чтобы мне не сойти с ума,
Я простился с тобой. Зима.
Матереют новые волки —
Не щенята, как были мы.
А на крышу твоей тюрьмы
Опадают сосен иголки.
1990-е
«Я помню, что проснулся рано…»
Я помню, что проснулся рано,
Что тихо было и тепло,
Едва-едва темнели рамы
Сквозь посветлевшее стекло.
Не знал я, что запомню это,
Как помнят то, пред чем в долгу, —
В начале дня, в исходе лета
Я выхожу на Селенгу.
Минуя бесконечный берег,
На запад тянется река,
Кулик бревно шагами мерит
По кромке влажного песка.
В начале дня, в исходе лета
На том далёком берегу
Листок багульника, что где-то
Успел прилипнуть к сапогу,
Снимаю, на воду бросаю.
Кружась, он падает у ног.
Он узок, он похож на саблю,
Мазутом мечен черенок.
О, эта точка, эта мета,
Пар над водой и шум в крови!
В начале дня, в исходе лета —
Лети, кружись, тони, плыви.
2000-е
«Чернеет ночь, белеет снег…»
Чернеет ночь, белеет снег,
Луна над крышами желтеет.
Домой приходит человек,
Включает свет и ужин греет.
Покуда чайник засвистит,
И пар из носика ударит,
Газетой он пошелестит —
Какой погодой ночь одарит?
Он стал внимателен теперь
К набегам туч, снегов круженьям,
Как женщина в поре потерь
К своим вечерним отраженьям.
Он знает: хрупок этот мир,
И камень этих стен непрочен,
И снег под сводами квартир
В каких-то книгах напророчен.
Ну а пока идут часы
Его вечернего уюта,
И свеж батон, и мягок сыр,
И чай заварен в меру круто.
2010-е
Зимняя дорога
Годик пожил – и всё, прощай,
И ушёл, опираясь на меч.
А у ней – ни ключа, ни плаща,
Леденеет она до плеч.
Перед ним – ни зги, ни пути,
Ни огня, ни звезды, ни встреч,
По следам его не найти,
Не утешить, не уберечь.
А ведь, было, совсем привык,
Понимал человечью речь,
Забывал кащеев язык…
И ушёл, опираясь на меч.
Что же делать, куда брести?
Чем согреться и как забыть?
Разве сердце зажать в горсти
И на счастье его разбить.
2015
Гадание по Лукрецию
Начало 1990-х, Москва, лето.
«Независимая газета»
проводит букинистический аукцион.
Один из лотов – Тит Лукреций Кар,
«О природе вещей»,
с экслибрисом Колчака.
Начальная цена – 50 долларов,
Огромные деньги.
Кто купил – не знаю.
Через двадцать лет напишу в сценарии:
1919 год, Омск, зима.
Бессильный диктатор,
не устающий напоминать,
что диктатура —
учреждение республиканское,
бессонной ночью решил погадать
о будущем,
но Горация нет под рукой.
Раскрыл наугад Лукреция,
закрыл глаза,
ткнул пальцем в страницу, читает:
«Когда солнечный свет, проникая в жилище,
мрак прорезает лучами,
в этих лучах множество крошечных тел
ты увидишь —
мечутся взад и вперёд в пустоте неустанно,
бесцельно,
в вечном движенье
и в вечной борьбе пребывая».
2016
Мемуар
Кержак и греко-католичка,
Но брак был крепок, прочен дом.
Зимой топилась жарко печка
Страница 3