Мелодия первой любви - стр. 9

Я спросила, почему же горожане так массово бросали своих питомцев, которые наверняка были им преданы. «Да потому что люди просто выживали. Многим детей было нечем кормить, куда уж тут крупную собаку. А про твои приюты тогда никто ещё и не слыхал, псин выбрасывали на улицу». Я слушала эти рассказы очень внимательно, и не только потому, что могла во время них не играть на пианино. Всё это трогало меня очень сильно. Уставившись в сонату Доменико Скарлатти (стройные ряды нот из-за подступающих слёз расползались, как муравьи), я думала, кого мне жальче – людей или собак. Наверное, собак, люди-то могут хоть что-то в своей жизни решать, а собаки что… Только кусаться им и оставалось. Они же не выбирали, где и с кем будут жить, когда их заводили, им обещали любовь и заботу, а потом предали.

Мама, к которой я сидела спиной, не видела моих слёз и продолжала. «Думаю, у нашего народа после девяностых появилась какая-то осторожность в плане собак. Буквально на уровне генов. Теперь если уж заводить собаку, то только маленькую, чтоб не тратиться». – «Но маленькие собачки тоже дорого стоят». – «Но если с тобой или, тьфу-тьфу-тьфу, со страной что-то случится, такую хоть всегда прокормишь. Что тот йорик съест? Их из напёрстков кормят». Мама считает, что мелкие собачки – отрыжка суровой эпохи и ошибка эволюции, но мне и такие нравятся. В парке я всегда спрашиваю разрешения погладить мопсика или таксу, которые выскочили мне под ноги. Но сегодня никого из знакомых собак я не увидела.

Зато, проходя мимо пруда, встретила двух одноклассников, друзей ещё по детскому саду. Швыдко и Базыкина.

Они ожесточённо спорили.

– Давай! А то ты только рассказываешь. Покажи. Пять раз минимум!

– Я и семь могу!

– Да ты хоть раз-то смоги!

Я замедлила шаг. Они пока меня не заметили. Вскоре выяснилось, что одноклассники спорят, кто сколько раз может подтянуться, хотя я прекрасно помнила, что в прошлом году на физкультуре они оба ни разу не могли.

Швыдко поднял палку, выставил вперёд, как рапиру, и стал теснить Базыкина к пруду. Тот отпрыгивал, но продолжал настаивать:

– Ну давай, на что спорим?

– Кто не подтянулся, тот пьёт воду из пруда! Минимум стакан!

– Лады.

Я включила на всякий случай видеозапись на телефоне. Кажется, сейчас будет весёлое.

Спор тем временем зашел в тупик, потому что в парке не было турника. Но Базыкин не растерялся:

– Вот, нормальная ветка, – он имел в виду лиственницу. – Чем не турник.

Он поплевал деловито на ладони, покряхтел и, подпрыгнув, повис на ветке, качая ногами. Ветка немедленно сломалась. Базыкин полетел вниз. Стал ползать и шарить руками по траве, наверное, потерял телефон.

– Продул! – констатировал Швыдко.

– Ничего не продул, она сломалась.

– Условие было смочь. Ты не смог. Давай, попей водички из пруда.

– Да щас. Так нечестно.

– Честно!

– Нет. У тебя и стакана-то нет.

– У меня зато вот что есть. – Базыкин достал из кармана пакетик. Протопал к воде, набрал в него воды. И стал гоняться за Швыдко вокруг старой лиственницы.

Пакетик порвался, теперь мокрый Базыкин просто носился за Швыдко. Я засмеялась, и они меня заметили. И сразу приняли серьёзный вид.

– О, Лебедева, здорово!

– Много роялей сломала за лето? – сказал Базыкин.

– Смешно.

– Ты к Аньке? Приходите вместе в парк, уток погоняем.