Мегрэ у министра - стр. 9

Что же странного в том, что он бросился за помощью к Мегрэ, с которым не был знаком и которого даже ни разу не видел?

Не отдавая себе в этом отчета, комиссар уже взял дело в свои руки и принялся задавать вопросы, похожие на те, что задает врач, чтобы уточнить диагноз.

– Вы убедились в том, что Пикмаль действительно тот, за кого себя выдает?

– Я велел секретарше позвонить в Школу мостов и дорог, и там подтвердили, что Жюль Пикмаль работает у них смотрителем уже пятнадцать лет.

– Вы не увидели ничего необычного в том, что он не отнес документ директору Школы, а отправился с ним прямо к вам в кабинет?

– Не знаю. Об этом я как-то не подумал.

– Вероятно, это может указывать на то, что он понимал значение документа?

– Да. Я думаю, да.

– Короче говоря, после того, как отчет Калама был найден, Пикмаль был единственным, кроме вас, кому представилась возможность его прочесть.

– Если не считать тех, у кого в руках он сейчас находится.

– Давайте пока об этом не думать. Если не ошибаюсь, то, кроме вас и Пикмаля, о том, что вы получили документ, знал еще один человек?

– Вы имеете в виду премьер-министра?

Пуан в смятении взглянул на комиссара. Нынешний глава правительства, Оскар Мальтер, которому сейчас было шестьдесят пять, с сорока лет избирался почти во все Кабинеты. Его отец был префектом, один из братьев депутатом, а другой управлял колониями.

– Надеюсь, вы не полагаете…

– Я ничего не полагаю, господин министр. Я пытаюсь понять. Вчера вечером отчет Калама находился в этом столе. Сегодня после обеда он оттуда исчез. Вы уверены, что дверь не взломана?

– Можете посмотреть сами. Ни на самой двери, ни на медном замке нет никаких следов. Может, воспользовались универсальной отмычкой?

– А замок письменного стола?

– Посмотрите, он совершенно цел. Он очень просто открывается: однажды, забыв ключ, я открыл его кусочком проволоки.

– Позвольте мне продолжить задавать вопросы, какие положено задавать полицейскому. Они необходимы, чтобы устранить все неясности. У кого, кроме вас, есть ключ от этой квартиры?

– У жены, само собой.

– Вы говорили, что она не в курсе истории с отчетом Калама.

– Я ей ничего не говорил. Она даже не знает, что я здесь был вчера и снова приехал сегодня.

– Она следит за политическими событиями?

– Она читает газеты, старается быть в курсе всего, что касается моей работы и о чем мы с ней можем поговорить. Когда мне предложили стать кандидатом в депутаты, она пыталась меня отговорить. Она не хотела, чтобы я стал министром, у нее нет никаких амбиций.

– Она уроженка Ла-Рош-сюр-Йона?

– Ее отец был там адвокатом.

– Вернемся к ключам. У кого еще они есть?

– У моей секретарши, мадемуазель Бланш.

– Бланш по фамилии?..

Мегрэ сделал пометку в своей черной записной книжечке.

– Бланш Ламотт. Ей должно быть… подождите… сорок один… нет, сорок два года.

– Вы давно ее знаете?

– Она поступила ко мне машинисткой, когда ей едва исполнилось семнадцать и она только что окончила школу Пижье. С тех пор так у меня и работает.

– Она тоже из Ла-Рош-сюр-Йона?

– Из окрестной деревни. Ее отец был мясником.

– Хорошенькая?

Пуан задумался, словно никогда не задавал себе этого вопроса.

– Нет. Хорошенькой ее не назовешь.

– Влюблена в вас?

Мегрэ улыбнулся, увидев, как покраснел Пуан.

– Как вы догадались? Ну, предположим, что влюблена, на свой лад. Думаю, у нее в жизни ни разу не было мужчины.