Медный всадник - стр. 57
– Надеюсь, работа движется?
– Мы делаем танк за два дня. Неплохо, правда?
– Для Луги нам понадобятся десять танков в день, – возразил Александр.
Таня уловила в его голосе что-то неладное.
– Ты в порядке?
– Да.
– Нет, что-то не так. Что стряслось?
– Ничего.
Собравшиеся на трамвайной остановке не разговаривали. Многие яростно дымили.
– Хочешь пойти пешком? – спросила Татьяна.
Александр покачал головой:
– Я весь день занимался военной подготовкой.
– А я думала, ты уже подготовлен, – игриво усмехнулась Татьяна.
– Я – да. Но не солдаты. Им еще многому нужно учиться.
По какой-то причине он казался совершенно опустошенным. Почему она так тонко чувствует все его интонации?
– Что случилось? – снова спросила она.
– Ничего, – повторил он и, засучив ее рукав, показал на темные синяки на внутренней стороне запястья. – Таня, что это?
– А, пустяки, – отмахнулась она, не в силах взглянуть на него. – Пойдем. Все это глупости.
– Я тебе не верю. Говорил же, не встречайся с Дмитрием.
– Я с ним не встречаюсь.
Они переглянулись. И Татьяна уставилась на пуговицы его гимнастерки.
– Да правда же, все это пустяки. Он пытался заставить меня посидеть с ним в саду.
– Если это повторится, ты скажешь мне, договорились? – грозно произнес Александр, отпустив ее.
Как жаль… хоть бы эти нежные сильные пальцы никогда не разжимались…
– Дима – человек неплохой. Просто он привык к девушкам иного сорта, – пояснила она и закашлялась. – Послушай, я об этом позабочусь и думаю, такого больше не повторится.
– Да? Как ты позаботилась о том, чтобы все объяснить родным насчет Паши?
Татьяна долго молчала, прежде чем ответить:
– Александр, я с самого начала сказала, что мне это будет очень трудно. Вспомни, ты даже не уговорил мою двадцатичетырехлетнюю сестру потолковать с родителями. Почему бы тебе самому не попытаться? Приходи к нам на ужин, выпей с папой и заведи разговор по душам. Посмотришь, как они это воспримут. Покажи мне, как это делается. Потому что у меня ничего не выйдет.
– Ты не в силах убедить семью, но способна противостоять Дмитрию?
– Совершенно верно! – пропела Татьяна, чуть повышая голос.
Господи, неужели они ссорятся? Почему они ссорятся?
В трамвае им удалось сесть. Татьяна держалась за переднюю скамью. Руки Александра были сложены на коленях. Он был мрачен и неразговорчив. Что-то его тревожит. Дмитрий?
И все же они сидели близко, прижимаясь друг к другу. Его нога была твердой, словно высеченной из мрамора. Татьяна не отодвигалась. Не могла. Ее так и тянуло к нему.
Пытаясь ослабить растущее напряжение, она заговорила о войне:
– Где сейчас проходит линия фронта?
– Движется на север.
– Но это по-прежнему далеко. Ведь правда? Далеко…
– О, мы не знаем, с кем имеем дело. Но скоро все станет ясно, – скороговоркой пробормотал он.
Она прильнула еще теснее.
– Александр, почему Дмитрий словно боится идти в бой? Ведь нам необходимо как можно скорее прогнать фашистов с нашей земли.
– Плевать ему на немцев. Ему есть дело только…
Он внезапно осекся.
Татьяна выжидала.
– Скоро ты поймешь, что главное для него – инстинкт самосохранения. Дмитрий считает его своим неотъемлемым правом.
– Александр… что такое «неотъемлемое»?
– Право, которого никто не сможет отнять, – улыбнулся он.
– Неотъемлемое… я никогда не слышала этого слова раньше, – задумчиво протянула Татьяна.