Медальон Луны 2. Лютая - стр. 67
Давать возможность врагам Сели как-то ей навредить, я позволить себе не могла, поэтому сейчас смотрела на совместную фотографию, сделанную с подругой на её весеннем балу, тихо стирая следы солёных дорожек, бежавшие после завершения нашего разговора из глаз.
Внезапно картинка сменилась и телефон завибрировал, показывая мне циферблат будильника.
– Ты, действительно, меня любишь? А слабо тебе поцеловать меня, – запела Шакира на английском, и я тяжело вздохнула, вспоминая, что сегодня моя смена в клубе.
– Мда… поднимай, Маякова, свою задницу! Пора зарабатывать бабосики, иначе твоё ослиное упорство в выборе журналистики окончательно убедит «родителей» в ошибке твоего удочерения…
«Они и так жалеют», – кисло поморщилась я, смотря на себя в зеркало, к которому нехотя приблизилась, нанося боевой раскрас, который в стрип-клубе был дресс-кодом.
Вспоминать о том, как к нервным переживаниям пропажи Мирной, мамочка внезапным приездом добавила ещё пару штрихов, своим признанием, оформленным в грубую форму, морально уничтожив все мои представления о «счастливом детстве», которого у меня и так не было.
По крайней мере, теперь понятно, почему эти люди меня никогда не обнимали и не целовали, формально выполняя свою функцию «родителей»!
«Надо быть благодарной, Ира!» – тут же одёрнула себя, вспоминая, что получала всё необходимое, пока не решилась на бунт, выбрав МГЛУ, вместо чушка в занюханной дыре, из которой я вырвалась, вздохнув… да, смогом, но зато сделав этот вздох полной грудью свободы!
Взгляд упал на фотографии, стоящие в рамках на комоде.
«Селена… моя любимая… ты была единственным родным мне человеком в этом унылом мире…» – с тоской разглядывая, как Мирная меня обнимает на вечере первокурсников, вспоминая, как быстро мы с незнакомой, смешной блондинкой в очках, одного со мной роста, моментально подружились, улыбнулась, пока сердце сдавливало от печали.
Смахнув слёзы, натянула вместе с чулками улыбку на губы, и обулась в туфли на высокой шпильке. Имея рост немного меньший, чем у Сельки, исчисляемый 160 сантиметрами, всегда носила каблуки, не желая выглядеть маленькой куколкой, как сказала Валентина Дмитриевна – моя «мать», в ходе криков и возмущений пояснившая причину моего удочерения.
«Перестань!» – тряхнула я своими чёрными локонами, отливающими на солнце тёмными оттенками шоколада, пытаясь удержать дежурную улыбку на лице. – «Хватит унывать! Хотя бы у одной из двух сирот жизнь стала волшебной!» – вспомнилась мне трагедия Селены, которую подруга так отчаянно прятала.
Я случайно узнала о её сиротстве. Телефонный разговор с бабушкой, предлагавшей девушке на зимних каникулах навестить могилки погибших родителей, подслушала не нарочно, но прониклась к девушке ещё сильнее. Чего только стоила её пропажа на том квесте! Я чуть с ума не сошла от беспокойства!!!
– Хватит, – выдохнула себе под нос, хватая сумку.
Предаваться воспоминаниям я могла бы вечно, имея натуру знака «рыбы»… хотя… теперь день моего рождения становился неточным, в связи с новостью об удочерении.
«Мало ли», – подумалось мне, – «может дату рождения Валентина Дмитриевна и Олег Владимирович выбрали заново понравившейся примерно девятнадцать лет назад кукле, как и имя? А интересно, какое моё настоящее имя?» – почему-то последняя мысль меня развеселила.