Майя - стр. 46
Зуно с котом путешествовали в екже – легкой повозке с плетеными стенками и матерчатым навесом, на двух высоких колесах. Оккула старательно изображала неведение, хотя прекрасно понимала важность того, что Лаллоку принадлежала и повозка, и впряженные в нее рабы-дильгайцы, которые по-беклански знали только приказы и всю дорогу негромко переговаривались на своем языке.
Перед отъездом Оккула почтительно испросила у Зуно милостивого разрешения на то, чтобы их с Майей не привязывали к повозке, а позволили чинно идти рядом.
– Вам наверняка известно, мой господин, – начала она, умоляюще сложив руки и смущенно опустив глаза, – что госпожа Домрида соизволила удовлетворить мою искреннюю мольбу и согласилась продать меня господину У-Лаллоку. Достичь Беклы – предел моих желаний. А моя спутница – совсем еще ребенок. Вы удостоите меня великой чести, если примете мои заверения в нашем безупречном поведении.
– Прекрасно, – ответил Зуно, зевая. – А что у тебя в сундуке? Он тяжелый?
– Ах, мой господин, в нем только наряды и безделушки.
– Что ж, пристрой его в повозку рядом с моими вещами, – благосклонно разрешил Зуно. – И запомни мои слова: идти вы должны следом за повозкой, не отставая и не торопясь. Не болтайте и ведите себя прилично, иначе я велю вас в кандалы заковать.
– Слушаю и повинуюсь, мой господин, – смиренно ответила Оккула.
Двенадцать лиг от Хирдо до Беклы Зуно намеревался проехать за два с половиной дня. Спешки он не любил и считал, что степенное путешествие приличествует его высокому статусу. Вдобавок ритм поездки задавало и расположение постоялых дворов, где Зуно предпочитал останавливаться: сначала в Хесике, в четырех лигах от Хирдо, а затем в Накше, за пять лиг от Хесика. Как ни странно, девушки такой неспешностью были не очень довольны. Майя хотя и ощущала приступы душевной боли и тоски по дому, но благодаря неустанным заботам Оккулы чувствовала себя гораздо лучше и, вдохновленная храбростью и уверенностью подруги, стремилась поскорее увидеть Беклу. «Даже Таррин в Бекле не бывал, – восторженно думала она. – Ах, если нас с Оккулой не разлучат, может, все еще и устроится. А пока зря тревожиться незачем». В путь Майя отправилась с радостью.
Утренняя прохлада еще не сменилась полдневным зноем. Идти было приятно. Шелестела листва, из придорожных кустов вылетали юркие зяблики и серые дерновки, колеса екжи мерно постукивали. Майе хотелось идти быстрее, но Оккула молча одергивала ее, напоминая, что шагать нужно чинно и неторопливо, как того требовал Зуно.
Путь лежал через дикую, необжитую местность. С одной стороны дороги простиралась равнина, покрытая жухлой травой, кое-где виднелись рощицы и заросли кустарника. Когда-то, во времена Сенда-на-Сэя, вдоль тракта ездили стражники, охраняли путников от нападения разбойников. За шесть с половиной лет правления Леопардов дорожное полотно покрылось колдобинами и рытвинами, а путники теперь полагались только на свою охрану. Впрочем, Лаллок не жалел денег на защиту своих слуг и живого товара.
Ближе к полудню девушки своими глазами удостоверились в брезгливом безразличии Зуно к низменной опасности. Повозка подкатила к изножью пологого холма, поросшего высокими деревьями и густым кустарником. Дильгайцы умерили шаг и с усилием налегли на постромки. Тут из зарослей вышли трое мужчин злодейского вида, с тяжелыми дубинками в руках, и преградили им путь. Дильгайцы остановились. Оккула схватила Майю за руку и притянула к себе.