Майор Казанцев и Европейский Халифат - стр. 18
– Вас-то как к нему допустили?
– Есть у меня знакомый Вадик Сойфер. Кандидат исторических наук, преподаватель ИГУ и ответственный за архив. Месяц назад он попросил о консультации. Я приехал к нему на работу. Он отвел меня в подвал, где у них хранятся архивные материалы. Достал картонную папку с западно-немецкими и китайскими гравюрами, в том числе на металлических листах. Как правило, начало двадцатого века… Ну, я и ахнул, увидев легендарный Золотой лист.
– Почему решили, что это именно он? – осведомился я.
– Частично письмена схожи с теми, что мне присылал фон Дэникен. То есть этот раритет аналогичен листами в Золотой библиотеке.
– И как он появился в нашей стране, притом в неизвестно какие времена? – все еще не верил я в удачу.
– Есть много на свете, что и не снилось… Ну, вы в курсе цитаты.
– В курсе, – заверил я.
– Так вот оно и есть, – хмыкнул Писатель. – Что не снилась нашим мудрецам…
Я посмотрел на часы и произнес:
– Сегодня уже поздно. Поедем завтра утром к вашему знакомому в институт.
– Но…
– Вы ведь теперь мой консультант, – я вынул из кармана и протянул заранее подготовленный конверт, где лежала тысяча евродолларов.
– Я не могу взять деньги непонятно за что, – в Писателе взыграла щепетильность.
– За консультацию, – успокоил я его совесть. – Берите. Это не последний конверт.
Писатель изрек нечто нечленораздельное и гордое, но конверт кинул в свою сумку.
Ну, вот и началось наше сотрудничество. Надеюсь, оно будет успешным… Завтрашний день покажет…
Глава 7
Проректор ИГУ по общим вопросам являл собой эдакого хлыща лет тридцати пяти от роду, в статусных шмотках, тщательно прилизанного, с женственной динамикой движений, поз и маникюром на ногтях. Он занимал просторный кабинет на последнем этаже высотки института у метро «Механический завод».
Мебель в кабинете была современная, дорогая и модная – сталь, никель, кожа. Несколько странно в официальном учреждении смотрелись гимнастическая стенка и беговая дорожка с ЖК-экраном и звуковым сопровождением. Видимо, проректор сильно заботился о том, чтобы содержать себя в товарном виде.
Мое удостоверение майора ФСБ вызвало у него презрительную усмешку. Еще более презрительно он скривился, увидев постановление о производстве выемки и поручение о производстве следственных действий. Их мне привез ранним утром командир моей группы прикрытия Леший, заверив, что они подлинные, и такое уголовное дело действительно находится в производстве Центрального следственного управления ФСБ России.
– Вы не шутите, надеюсь? – снисходительно бросил проректор, глядя на меня, как на неразумное дитя.
– Шутить с такими документами отучают на первом курсе Академии ФСБ, – отозвался я.
– Дело, возбужденное по факту контрабанды культурных ценностей… – процитировал проректор с выражением постановление. – Объясните, причем тут наш институт?
– Имеются основания полагать, что предметы и документы, имеющие значение для дела, находятся среди ваших учебных материалов, – скучным казенным тоном произнес я.
– И я должен вас пустить в фонды на основании этой филькиной грамоты? – проректор ткнул пальцем в лежащее перед ним постановление. – Или лучше мне позвонить сразу в Кремль?
Господи, как же утомляют дураки, которых их партнеры по противоестественным сладострастным утехам рассадили в великое множество теплых кресел с солидными названиями и большим денежным содержанием. Проектор же, не хрен собачий! А в прошлом, наверняка, какой-нибудь массажист или, скорее, фитнес-тренер – вон у него какая нездоровая страсть к гимнастическим снарядам.