Майор Казанцев и Европейский Халифат - стр. 20

Итог был таков. Папка – в наличии. Содержимое в виде старых гравюр – оно тоже на месте. А единственный лист, который нужен мне, как водолазу кислород, отсутствовал.

– В этой папке он был, – растерянно произнес Писатель. – Я же видел.

Анна Михайловна, поняв, что происходит нечто экстраординарное, глубоко вздохнула от гнусной неожиданности и на миг даже как-то потерялась, сникла. Но тут же собралась. Стала деловито и быстро листать журналы учета, пересчитывать страницы. В итоге вынужденно согласилась:

– Одного листа не хватает!

Она посмурнела, как грозовая туча. Представляю, сколько сил ей стоило содержать тут все в порядке. И вдруг недостача. Да еще выявлена чекистами. Наблюдая за ней, я уверился в глубине души, что она не при делах. Для нее это все как гром среди ясного неба.

– И кто же его мог взять? – сдерживая чувства, нарочито спокойно произнес я.

Сказать, что я испытал разочарование – это ничего не сказать. Второй раз за время Поиска быть рядом с обещанным Предметом и хватать вместо него воздух – это хорошенько бьет по нервам Старьевщика, всем существом нацеленного на результат. Да и в момент кульминации Поиска просто так Предметы не пропадают.

– Понятия не имею, кто взял, – раздраженно произнесла хранительница.

– Понимаете, Анна Михайловна? – вкрадчиво произнес я. – Вещь та очень ценная. Ее пропажа – это уголовщина.

– Кто сказал, что вещь ценная? – пошла в наступление хранительница. – Помню я ее. Никто даже не определил, что это такое. Какой-то алюминиевый новодел. Таких гравюр на металле…

– Вы уж поверьте мне, – заверил я с безупречной убедительностью в голосе.

Она устало махнула рукой и вздохнула:

– Да понимаю… Вы не представляете, какой хаос был в фондах до меня. И сколько сил стоило навести в институтском хозяйстве порядок, особенно, когда это надо тебе одной… А кто взял? Да нечего и гадать. Этот прохвост Сойфер!

– А где он сейчас? – осведомился я, с угрюмым и, вместе с тем, с каким-то сладким предвкушением прикидывая, как жестко, с толком и расстановкой, буду вышибать Предмет из старшего преподавателя.

– Две недели как уволился, – ответила Анна Михайловна.

– С чего бы? – удивился я делано.

– Понятия не имею, – пожала она плечами. – Это такое счастье было, что я даже спрашивать не стала, чтобы не сглазить. Интересно, что ему деньги были начислены. Я звонила, чтобы он их забрал. Но дома трубку никто не брал. Он живет один, так что и спросить некого.

– Он так щедр, что решил подарить свои кровные деньги родному институту? – заинтересовался я.

– Жаден, как Плюшкин, – презрительно скривилась хранительница. – Но тут пренебрег своим правилом удавиться за каждую копейку.

– Были, значит, причины, – отметил я.

– Да ясно, что за причина! – взорвалась Анна Михайловна. – Вещь оказалась ценная! Притом настолько, что даже такого скупердяя лишние две тысячи рублей теперь не волнуют… Вот же мерзавец! Не хотела его брать. Чувствовала, что на пушечный выстрел нельзя подпускать к фондам. Проектор наш его протежировал.

– Это который голубь сизокрылый? – усмехнулся я.

– Да все они там… Тьфу, – Анна Михайловна презрительно скривилась, а потом устало спросила: – Что, уголовное дело будет?

– С этим пока повременим, – веско уронил я…

Глава 8

– Ну, Вадик! Ну, паскудник! – возмущался Писатель, подрыгивая на мягком сиденье в салоне моего «Ниссана Ночь» цвета морской волны. – А я его, тварь хитровыделанную, еще жалел!