Майами в Туркестане - стр. 18
В результате изматывающего тренинга на измученные войска нападал быстрый и глубочайший сон! Иногда мыслишь, просыпаясь, что не засыпал вовсе. Лёг, вдохнул глубоко, выдохнул – провал как по мановению волшебной палочки – и вдруг «рота, подъём»! Куда ночи девались?..
Впрочем, случалось, очнёшься за минуту до побудки и вслушиваешься в подозрительную активность на входе. Нечто бубнит дневальный, по мраморной крошке цокают победитовые копыта дежурного по роте – в голове чуйка: «Ща заорёт, гад!» Нежить подушку времени не остаётся, готовишься – точно: тишину режет вопль «рота, подъём!»
«Разрази меня гром, если эта ваша штука не прочищает мозги лучше, чем виски!» – феноменально высказал неубиваемый ковбой Билли Кинг из «…капуцинов»…
Были ночи, курсанты терпели издёвки от дежурных сержантов. Самый выразительный бабай Серик Байтенов рвал голосовые связки: «Рота, падъём, ёкарный бабай! На взлётке становись, форма одежды номер раз: кальсоны и противогаз!» Выстроив войско, правда, без противогазов, отпевал: «Что столпились? Не спится вам? А я бы поспал!» Засим хитро щурился и скрывался впотьмах казармы. Как стойкие оловяшки мы тщетно смотрели вслед. Сержанты нас жалели: «Отбой, ложитесь, идиоты!» – а Байтенова погоняли вдогонку тем же «бабаём», но уже не мистическим «ёкарным», а наиболее правдиво обозначенным! Хотя, если начальник не ругается матом, сей казус даёт повод задуматься о его соответствии занимаемой должности!
С утра другая напасть: «Рота, подъём! Форма одежды №2! На зарядку становись!» Натянул галифе поверх подштанников, снял последнее неглиже (зимняя бумазея была за праздник, чаще выдавали летний нательный фуляр), ноги запутал портянками и пихнул в сапоги. Полуголым бежишь на плац и теряешься в построении, надумыв, что в толпе теплее. Судороги начинаешь гонять, пока проскакиваешь пролёты лестничной клетки. Период зимний, до сини свежо, озноб по всему телу с копчика до темени… Ситуация патовая: ни прыжками разогреться, ни вернуться. Климат чудодейственен: мёрзнешь в одночасье, едва скинул исподнее, а температура окружающей среды – тьфу, для родных краёв. Бояркин тоже стучит зубами. Зима ему первая, от дальневосточных морозов отвык, теперь вот с нами к трясучим азиатским утренникам приживался.
Короткий осмотр, все в наличии – пробежка вокруг аллеи. Полчаса. Арис, между прочим, всегда в кроссовках. Получал удовольствие, в отличие от войска, мучавшегося в кирзачах. Затем спортгородок, упражнения по команде. Спортплощадка укомплектована перекладиной, лестница горкой, ко́злы, брусья, полоса препятствий, две длинные параллельные трубы для упражнений с прессом, врытые в землю специально на разной высоте. Ну и бесконечный ряд кустарно сваренных гимнастических приспособлений для желающих потягать блины, гири и другие тяжести…
Первые недели я резвил на зарядках в общем строю. Ослабленный организм вертался к жизни, адаптировался к погоде и особенностям климата. Восстановление шло в бегах, ничьё самочувствие никого не занимало, вот и я не плакался. Всечасная занятость и ежеминутные суеты вызывали боль в конечностях по вечерам и ночам, но даже в тех тяжёлых условиях замкомвзвода взял меня на карандаш как «выполняющего положенные нормативы»…
Подгрызая гранит наук, в гуманитарных дисциплинах лавров я не снискал, за технические успешно получал трояки, но физическую культуру приветствовал всячески во всех проявлениях. Дружил с брусьями и перекладиной, подростковые годы занимал спортивными секциями. Так что бегать-прыгать умел, на снарядах кувыркаться получалось: подъём переворотом, замок, выход силой на одну, обе руки, склёпка и на брюшных ремнях крутил мало кому дававшееся «солнышко». Словом, тот ещё ухарь!..