Маврушины сказки: истории, вдохновленные жизнью - стр. 28
Но потом подумали и решили, что край не только боями славится, сделали просто музей, посвятив целый этаж боевой славе красных партизан.
Старуха, работая на ферме, ночами взялась присматривать за музеем, домишко ее стоял в нескольких метрах от оного.
Тихонько прибрала сама всю территорию, разбила клумбы, высадила красивые цветы.
Директором музея стал бывший директор школы, Иван Павлович, он и устроил старуху смотрительницей, отвечать за сохранность экспонатов, чистоту музея.
«Надо же, – удивлялся директор, – ведь безграмотная старуха, а знает, какую вещь и как хранить».
Так и жили тихо-мирно, словно в омуте.
Но вот начало такую большую страну потряхивать, начали слова какие-то странные доходить оттуда, с большой земли, как любили шутить местные.
Перестройка, гласность, демократия…
Начали появляться какие-то люди, молодые, борзые, сытые, холеные. Разговаривали тихо, медленно, уважительно, а глаза… злые глаза, холодные.
Разбудили однажды близлежащие улицы выстрелы. Сухие громкие, потом крик, переходящий в визг.
Пока мужики повскакивали, пока за ружья похвастались – половина охотники, а кто не охотник, так тоже обзавелся – времена странные настали.
Прозвучали еще два выстрела.
Прибежали к дому старухи, стоит, вся расхристанная, белая рубаха на тощей груди клоками висит, волосы седые по ветру, стоит и рычит, ружьишко в руках крепко держит.
– Ироды, ироды-ы-ы, треклятые ироды, выродки.
Неужто кто ссильничать старуху надумал – зашептались поселковые, потом только в утреннем тумане машину в проулке увидели и что около нее валяется кто-то, да один вдалеке за ногу держится, в сторону леса ковыляет, а двое других на кромке леса уже, сейчас уйдут.
Не дали уйти, догнали парни тех молодчиков. Раненый, что у машины валялся, в себя пришел, сказал, что ничего не знает, наняли, мол, как водителя и ранила его не старуха, а тот, что хромал, убрать свидетеля хотел, а старуха уже хромого подстрелила, по колесам предварительно пальнув и в воздух.
Те молчат, как в рот воды набрали.
Потом уже признались, что за кладом купца Ержанова лезли.
Мол, студенты исторического факультета, документы раздобыли, вроде какой-то лакей бывший рассказал, как с барином клад закапывал.
Следили сначала, а потом сделали выводы, что старуха должна что-то знать, решили припугнуть и клад забрать, а потом в Америку уехать…
– Был клад, – помолчав, сказал участковый, – Наталья Евпатьевна, когда клумбы копала, нашла, сразу и в милицию снесла, как положено.
А на причитающуюся ей долю музей отремонтировала. А вы чуть не порешили такого человека, эх вы… Что творится?
Через три года, когда старуха совсем хиреть начала, глазами слабнуть, подкатил к ее дому автомобиль большой, черный. Вышел молодой человек, огляделся и направился прямиком к домику старухи, следом шла молодая, улыбающаяся девушка.
Старуха выглянула в щель для щеколды, потом открыла дверь и упала на руки молодому человеку.
– Володя… Володя, – шепчет, – сынок.
– Я не Володя, бабушка, я его внук, твой правнук, Виктор, а это моя девушка, Синди.
Сбежались сельчане, смотрят, открыв рот.
Проводила гостей в дом старуха, калитку закрыть от радости забыла, чем сразу же воспользовались участковый и глава сельсовета – а по-новому, мэр.
Это потом уже они рассказали всю историю дивной жизни старухи.