Маврушины сказки: истории, вдохновленные жизнью - стр. 16
И так всю жизнь: и лошадь, и бык, и баба, и мужик…
Была Валентина замужем, была, но недолго, вроде бы хороший был Сашка, ее любил, к матери с отцом с уважением относился, сынок родился, все как у всех, да не мог мимо женского пола пройти спокойно, под каждую юбку заглядывал.
Клялся-божился, что больше не будет, что все, все, единственная она у него Галя, месяц пройдет – и опять… Не выдержала Галя, выгнала.
Так и мыкается одна, находились, конечно, мужчины, но так, несерьезно все, то пьющий, то женатый, то бабник похуже бывшего, то лодырь.
«Все, – сказала себе Валентина, – хватит, ну их, одна буду жить».
Пока с девками дружили, детей растили, вроде ничего, а как сын вырос, девчонки судьбу свою устроили, так и затосковала Валентина. Одна она, одна-одинешенька. Даже мама к своей сестре в деревню укатила, эх.
Идет Валентина, вздыхает, что-то слезы непрошенные накатили, шла, шла, да и споткнулась, упала, расплакалась.
Кое-как поднялась.
Слышит стон вроде какой, присмотрелась: точно, человек лежит, снегом уже припорошило.
И как назло – ни одной живой души.
Что же такое-то, а?
Потормошила – вроде бы живой: мужчина, в пальто с воротником каракулевым, модная шапка пирожок в стороне лежит, портфель рядом, под головой.
Наклонилась – батюшки… да он пьяный, а с виду приличный.
Тьфу ты, спасать кинулась пьянчужку. Уже уйти хотела, да сказала себе «стоп».
Сказала себе, что же ты, Валентина, бросишь человека в беде? Ну и что же, что пьяный, ведь человек же, живой.
Подняла шапку, отряхнула от снега, приподняла мужчину – как говорится, ни тяти, ни мамы, лыка не вяжет.
Шапку нахлобучила, портфель под мышку, его начала вверх тянуть, а он не шевелится, тьфу ты. Огляделась, смотрит, парнишка бежит.
– Теть, помочь?
– Помоги, надо милицию бы вызвать. Сбегай до автомата, вон на углу.
– Да ладно вам, теть, я вам помогу до дома довести, не ругайтесь, у меня мамка папку тоже ругает-ругает, а потом отхаживает его, лечит, любит… Так и вы тоже, от обиды это говорите, в милицию там… Идемте, я вам помогу довести его, как зовут-то?
– И… ик… Иван, – промяукал вдруг пьяный, – Ив… Иван… Сер… геич… ик.
– Ну вот видите, Иван Сергеевич, пойдемте, я вас до дома доведу, а вы идите вперед, – кивнул парнишка Валентине, – мы следом дойдем.
Так и пошла вперед, словно во сне, с портфелем под мышкой. Ладно, решила, сил нет – потом разберусь, проспится тот Иван Сергеевич – отправлю домой.
Дома мужчина дал себя раздеть и улегся на диване, поджав ноги к животу и сложив руки под головой.
– Ну вот, видите. Хорошо, что я вам встретился.
– И правда хорошо, может, чайку, сынок?
– Не, спасибо, побегу, дел много.
– Как звать-то тебя?
– Меня? Николай…
И побежал, только подошвы ботинок по ступенькам застучали, да озорная улыбка блеснула.
Всю ночь спать не могла Валентина, ну как, чужой человек дома, мало ли кого приволокла домой.
Утром встала, сварила себе кофе, заглянула в большую комнату – лежит и глазами лупает.
– Доброе утро.
– Доброе утро, простите, не припомню имени.
– А вы и не должны помнить, Иван… Сергеевич.
– Да вы что? Вот конфуз какой.
Рассказала Валентина гостю как нашла его в снегу, как мальчишка до дому помог довести, как не стала милицию вызывать, проверила на предмет обморожения, все нормально.
– Ах, какой конфуз, – только и повторяет Иван Сергеевич, просит извинения у Валентины и стесняется.