Машуня - стр. 37

– С чего это ты так решила? – тётя Люда усадила Машку на стул, налила горячего чая. – Пей. Она же не на улице умерла – в больнице, по- человечески.

– Там… – Машка мотнула головой куда-то в сторону, – в реанимации в смену только один врач дежурит и медсестра одна, и санитарка одна.

Машка взяла кружку, сделала глоток, другой. Помолчала немного и опять заговорила.

– А больных у нас в отделении только на аппаратуре девять человек. Никто работать к нам не идёт. Платят мало. А работа… улицы подметать куда легче за те же деньги, – сглотнула то ли чай, то ли тугой комок.

– Так по телевизору показывают, если… что, то аппаратура умная такая… пикать начнёт.

– Сегодня женщина умерла, по возрасту, как моя мама… была. Сердце… Так дежурная медсестра, как только пискнул кардиомонитор, кинулась за врачом. Прибежали обе – не спасли…

– Маша, ты же медик… – Машка только головой мотнула.

– Я потом её в морг готовила… серьги, цепочку, ну… бельё… родным передать. На руке, где капельница… в общем, она уже умерла, а лекарство всё капало… И боялась я её… мёртвую.

– Это потому, что впервой. Живые и мёртвые всё одно люди. Ты уже медик, врачом станешь, – шептала Машке возле уха тётя Люда, – обязательно будешь хорошим врачом, теперь-то я точно это вижу. Ты к людям… с душой… – подлила Машуне горячего чая.

– А про Ирину… Помнишь того мужчину с красными розами? Ну, когда гроб уже возле подъезда стоял, прощаться подошел, такой невысокий, в куртке с нашивкой на рукаве, что-то там про газ?

– Помню. Он один принёс маме живые цветы.

– Мне тогда не до него было, подробностей не знаю, но всё-таки переговорить успела.

– Может, это…

– Нет, Маша, не отец. Он из той же деревни, что и твоя мама. Сказал, любил всю жизнь, да проворонил. Сначала уехал из деревни деньги зарабатывать, думал приехать к ней с деньгами, с колечком настоящим, золотым. Ирина – то в деревне первая красавица была. Вернулся, твоя мама уже тут жила. Он- с колечком, а она из подъезда- беременная… Ну, решил не мешать. Уехал назад.