Машуня - стр. 35
– Тётя Люда, ну как так? Я что, собачка? Куда хозяин – туда и я без вопросов? Он же ничего не спросил, ничего мне не сказал…
– Маша, это же его специальность… Город, оно, конечно… но какие танки… в городе? – как-то неуверенно вздохнула тётя Люда.
– А мединститут? Там шесть лет учиться. Я? Как же я?
У Сашки с Мышкой давно всё было на пять раз оговорено. Он всегда мечтал стать военным. И они прикидывали: в медучилище Мышке учиться три года, а Сашке в танковом – четыре, значит, Мышка как-нибудь на каникулах приедет к Сашке, и они отпразднуют свадьбу. Вопрос был только в выборе каникул. И тогда уж точно по окончании ей дадут направление по месту службы мужа.
– Будто я чемодан какой! – кольнуло Машку воспоминание из детства, – куда хочет, туда тащит. Это же только у чемодана спрашивать не надо! А я? Как же я! – давняя детская боль и теперешняя обида за такое отношение жгли её душу. И этот проклятый чемодан без ручки крутился и крутился в её сознании.
Машка к этому времени уже сходила на день открытых дверей в мединститут и определённые опасения после экскурсии в морг имела.
– Может, в какой другой, на заочное? Например, в педагогический. Вон у тебя какой опыт – кивала на четвёрку мальчишек тётя Люда. – На заочном-то и Димкины танки не помеха.
Весь этот год не прошёл, пролетел для Машки, как один день. Поступать в мединститут она всё-таки решилась. А как узнала, какой конкурс, то даже на каток теперь ходила только по выходным. Остальные вечера сидела над учебниками. Но Ваньке и Андрюшке повезло. Тётя Люда доверила Серёжке сопровождать младших братьев на каток. Несчастный Гошка каждый раз провожал их со слезами. Но что поделаешь, когда такого маленького размера ботинок с коньками напрокат не выдают? И Гоша с нетерпением ждал, когда «лапа подрастёт».
А весной Димка написал, что летом в отпуск приехать не получится, потому что училище передислоцируется в летние лагеря. И вернутся солдатики только к сентябрю.
Тётя Люда штопала пятки толстых, вязанных бабой Шурой для мальчишек носков. Она послюнила палец, поправила кончик толстой шерстяной нитки, наконец, попала во внушительное игольное ушко:
– Куда иголка, туда и нитка, – разгладила заштопанный носок, вздохнула: – Вот так. Летние лагеря – это же поля да перелески. А, значит, деревеньки и деревенские девушки. А они, – взялась за очередной носок тётя Люда, – кровь с молоком! Ты, Машуня, гляди, кабы там какая местная красавица твоего Димку… к рукам ни прибрала.
– Ну что вы, тётя Люда? Он же не носок, чтобы к рукам его прибирать! – не очень уверенно отмахнулась Машка.
Однако Ольга с Сашкой планировали в это лето пожениться, а Машка с Димкой должны свидетелями быть. Но при таком раскладе – какая свадьба, куда поедешь? И чтоб лето зря не пропадало, обе девушки устроились, хоть и временно, в стационар санитарками.
– Ничегошеньки тут не изменилось, – вздохнула вслух Машуня, осматриваясь в том самом приёмном покое, куда она с тётей Людой приносила передачи маме. – Только тогда мама была жива. Тут… почти рядом в палате лежала.
– Вы о чём? – из окошка выглянула дежурная медсестра.
– Да так я… сама с собой… – и часто-часто заморгала, чтобы скрыть навернувшиеся слёзы. Медсестра захлопнула створку окошка для передач больным. А Машка всё стояла, не в силах шевельнуться, будто во временную дыру провалилась, и мама, вот она, рядом, Машка даже рукой потянулась. И пахло мамой, так, как в том далёком детстве, когда она жила у бабушки в деревне, а мама приезжала иногда… ненадолго и спала с Машкой на одной кровати.