Машина снов - стр. 60
– Машина снов?
– Шераб Тсеринг был гением. Я воспользовался машиной снов и пошёл за тобой в твоём сне, в том самом, где ты убил их. В тот же день после того, как лентяи-дружинники доложили о произошедшем с тобою.
– Как это вы пошли за мной?
– Там, где ты прошёл, в тумане осталась узкая незарастающая тропинка. Я пошёл по ней, зовя тебя по имени, и нагнал. Было похоже на представление: я многое видел, но не мог вмешаться. Я последовал за тобой в гостиницу, но ты уже поднялся выше… Я попытался проследить тебя и дальше, но не смог. Туман сгустился, и мир потерял очертания… В следующий момент я услышал своё имя, повернулся и… Увидел, как полумужчина-полуженщина говорит тебе о Пэй Пэй, о том, что я убил её. Краем глаза я заметил, как Пэй Пэй выходит из тумана, плача о тебе… Обнажённая и прекрасная… В следующий миг, когда семеро бросились на тебя, она накрыла тебя своим телом, и ты упал. Они промахнулись. Туман сгустился снова, и меня внезапно охватил ужас от осознания того, что я плыву во сне. Последнее, что я помню перед пробуждением, – крик чёртова колдуна, проклинающего нас…
Накрапывал дождь. Хубилай и Марко сидели в молчании, глядя на пруд так, как будто ничего не произошло и никогда не происходило. Спустилась тьма. Кто-то из слуг принёс светильники и одеяла. Император не сказал больше ни слова. Так они и просидели почти до утра, временами подогревая вино на фарфоровой грелке, полной угольев…
– Хоахчин!
Шк. Шк. Поигрывал перстень. Зайчики бежали по стенам. Голубые. Зелёные. Алые. Шк. Шк.
– Да, господин.
– Что ты сказала мальчику про Пэй Пэй?
– «Умерла родами», господин.
– Молодец. Ступай.
Шк. Шк. Голубые. Алые. Зелёные.
…Марко, чувствуя себя отяжелевшим от крепчайшего змеиного вина, подошёл к крыльцу опочивальни, с тоской посмотрел на ступени. Целых три, ик! Высоченных. Надо подниматься, спать на улице слишком холодно… да и неприлично, ик! Вздёргивая расслабленное сверх меры тело на кости, как платье на вешалку, Марко побрёл вверх, считая ступени. Раз. Его сотрясала икота. Из прижатого под мышкой горшка при каждом «ике» выплёскивалось немного вина. Два. Не встану, раньше полудня точно не проснусь. Марко сделал последнее усилие и ввалился в опочивальню. За два шага до кровати он аккуратно поставил на пол горшок с вином, поправил кожаную крышку, чтобы вино не выдохлось, и рухнул, как подрубленный, рядом с горшком, последним движением потянув на себя стёганое зимнее одеяло. «Как страшно спать!» – звёздочкой полыхнула в синей глубине мысль, но разум Марка отключился, и звёздочка угасла, оставив за собой медленно остывающий белый след.
Зачем ты убил нас? Зачем, Марко? Зачем, мы ведь не были тебе врагами! Ты не изгнал нас, ты не наказал нас, ты не бросил нас в тем-ницу. Ты убил нас, без жалости, без злости. Ты отнял у нас жизнь. Как же так, Марко? Зачем? Почему именно так? Сияющим клинком ты рассёк наши тела. Раньше мы не знали такой боли. Зачем же ты сделал нам так больно? Кровь вытекла из нас, мы высохли, как ручей в пустыне, нам нет покоя. Мы не должны были умирать. Наши имена исчезли в тумане. Что же нам делать? Что, Марко?
…Марко сел на полу, тяжело дыша… Он медленно стащил халат через голову, не развязывая пояса, и, волоча за собой тяжеленное одеяло, дополз до ледяной кровати. Завернувшись в одеяло, Марко глянул в окно. Почти совсем рассвело. Он поёжился от холодного прикосновения одинокой простыни, крикнул: «Пэй Пэй!» – и упал затылком во взбитую подушку, мгновенно заснув.