Мартовские дни 1917 года - стр. 55

. Их поместили в знаменитом Народном Доме. Вся масса производила впечатление «потревоженного улья», – солдатам казалось, что их с умыслом завели в стоящее особняком помещение, где их могут взорвать или иначе как-нибудь уничтожить. Офицерам была отведена небольшая комната, где они должны были проводить все время, оставаясь в сущности под арестом. Через образовавшийся полковой комитет комиссар убедил полк вернуться в Ораниенбаум, если будет «такой приказ от Совета». Но получить «такой приказ» оказалось не так легко, ибо «революционные войска не могут быть выводимы из Петрограда и должны оставаться здесь, чтобы защищать завоевания революции», – сказали в Исп. Ком. Пешехонову, а некоторым в его просьбе почудилась даже «контрреволюционная затея»…

Такова была психологическая обстановка, и поэтому первая же попытка от имени Временного Комитета ввести стихию в определенные рамки вызвала некоторое волнение в гарнизоне. За подписью Родзянко был выпущен «приказ» по войскам, в котором предписывалось всем отдельным нижним чинам и воинским частям немедленно возвратиться в свои казармы, всем офицерским чинам явиться в свои части и принять все меры к водворению порядка. Командиры частей вызывались в Гос. Думу к 11 час. утра 28-го для получения распоряжений. Тогдашний председатель военной комиссии, состоявшей формально при Временном Комитете и фактически объединявшей представителей обоих политических секторов, полк. Энгельгардт в воспоминаниях, напечатанных в бурцевском «Общем Деле», говорит, что «приказ» Родзянко не появился, так как был захвачен в типографии и уничтожен рабочими, увидевшими в «желании ввести солдат в рамки дисциплины и порядка» – попытку «приостановить, даже задушить, начавшуюся революцию». Надо думать, что «приказ» в том или ином виде все же был распубликован86. Офицеры стали появляться в своих частях, командный состав возвращался на посты, воинские части дефилируют с утра 28-го в Гос. Думе, выражая свою верность новому порядку и т.д. Представители Временного Комитета говорили успокоительные речи, призывая солдат слушаться офицеров: без начальников воинская часть превращается в толпу, которая неспособна выступить организованно и содействовать водворению порядка – убеждали Родзянко, Милюков и др. Но о каких офицерах шла речь? Только о тех, конечно, которые действуют в «согласии с Гос. Думой». Пока еще трудно при отсутствии систематически опубликованного материала, без специальных архивных изысканий представить себе бытовую жизнь воинских частей в первые дни этого переходного периода. В соответствии со всеобщим хаосом нечто хаотическое было и здесь. В одних частях сохранялся старый командный состав, в других военная комиссия сама назначала во временное командование кого-либо из наличного состава офицеров (напр., в Волынском полку – приказом Энгельгардта, помеченным 8 ч. 30 м. утра 28-го командование вручено было двум прапорщикам), в третьих происходили выборы. Не всегда это было самозваным действием образующейся солдатской вольницы в обстановке «мятежного движения». Найдите своих офицеров, которые стоят под командой Гос. Думы, и сами встаньте под их команду – рекомендовал 28-го не кто иной, как Милюков, лейб-гренадерам (по отчету «Известий» Комитета журналистов).