Марта - стр. 14
― Бабушка, – негромко позвала сердобольная Хима. – Вам дурно?
Та встрепенулась, недоуменно разглядывая по сторонам, заметила Елку.
― Здравствуйте, – сконфуженная девушка казала первое, что пришло ей в голову.
Странница медленно провела рукою по лицу. Затем, как бы очнувшись, утомленно махнула головой.
― Присядьте, отдохните. Поди, вам еще долго идти, – засуетилась Хима. – У нас тут и пирожки есть, теплые еще. Вот, берите, угощайтесь, – участливо глядя на изможденную бабку, протянула угощение. – Вы с чем больше любите, с ягодами, с капустой?
Незнакомка посмотрела на девушек своими пустыми, немигающими глазами из-под низко надвинутой накидки. Потом тяжело опираясь на свой корявый посох, все же присела на траву. Протянула ноги, обутые в нечто такое же странное, как и сама. Глянула еще раз вниз на долину, осторожно положила посох рядом. Накидку не скинула, а, как бы озябнув, еще больше укуталась в истлевшее от долгого пути одеяние.
― Вам холодно, – спросила услужливо Хима.
Она с явным интересом рассматривала необычную гостью. Видно, побирушка какая-то. Правда, здесь они бывают очень редко.
― Не бойтесь, милостыню не прошу. – Как бы угадав ее мысли, бабушка виновато вздохнула. – Передохну и дальше пойду.
Голос был какой-то странный, отрешенный.
Кроме посоха, при ней ничего не было. Даже узелка какого-нибудь, такого привычного для странниц.
― Давно я уже никого не видела. Не доводилось как-то, – медленно выговаривая слова, старушка сложила руки на коленях.
― А вы откуда идете? – Елка с нескрываемым любопытством пристально разглядывала путницу. Уж очень необычной была. Та же взглядом усталым скользнула из-под накидки на девушку, беспомощно скривившись от яркого солнца. На мгновение показалось морщинистое, безжизненное лицо. Оно было темным, почти черным то ли от времени, то ли от пыли пройденных дорог. И погрузилась в свои размышления, не обращая внимания на собеседниц. Чем-то она влекла к себе. Что-то неуловимо знакомое скользило в ее говоре, неторопливых движениях. Какая-то будоражащая тайна пряталась в пыльных складках ее побитой временем одежды.
― Бабушка, что привело вас в наши края? – Хима осторожно присела рядом. Елка прислонилась к липе, не решаясь сесть. Старушка молчала, наслаждаясь отдыхом. Казалось, она задремала
Подружки многозначительно переглянулись.
― Жарко сегодня, – Хима рассеянно откусила пирожок, который все еще держала в руке. Из него в лицо прыснула черная сладкая кашица, густо забрызгав щеки и нос, тонкой струйкой запачкав по локоть руку. Она подхватилась, дико скривившись. Елка прыснула со смеху, и стала помогать вытирать сок черники. Девицы, хохоча, сбежали к реке. Стали брызгать друга на друга водой. Смех громкий, заливистый разнесся вокруг, эхом поднимаясь по обрывистому берегу к страннице. Та, нелепая и неподвижная, молча наблюдала за девичьим весельем. Лишь горькая улыбка блуждающей тенью скользила по высохшим, синим губам. Вдоволь наплескавшись, в сырой одежде, поднялись к своей неожиданной гостье. Присели рядом, все еще возбужденные, смеющиеся, выкручивая мокрые подолы, подставляя солнцу распущенные волосы.
― Как легко радость на горе выменять…– путница медленно коснулась цветка, что словно капелька синяя упорно тянулся к небу. – Не растопить уже потом беды у огня. – Помолчала, – жизнь, она какая. Тихо пойдешь, от беды не уйдешь, скоро пойдешь – беду нагонишь. Никак не угадать, никак не приспособиться.