Марта и полтора убийства - стр. 6
– Это я разбила, извини меня, пожалуйста, – торопливо говорю я. Отчего-то я решаю, что сейчас лучше не говорить, что виновата Ника.
Я жду, что мама будет ругаться, но она прижимает к себе эти осколки, всхлипывает как девочка и говорит прерывающимся голосом:
– Склеить ведь можно. Зачем в мусор-то?
И уходит вместе с разбитой тарелкой к себе в комнату.
Из самого дальнего угла участка, подальше от дома, чтобы не услышала мама, я звоню папе:
– Пап, мама плачет.
– Хм. Почему?
– Откуда я знаю. Плачет и все.
– Хм.
– Пап, может, ты приедешь к нам уже?
– Ну, не знаю. Мне кажется, мама не хочет меня видеть.
Ух, как он меня бесит, когда начинает так говорить.
– А если это я хочу тебя видеть? – повышаю голос.
– Это другое дело. Надо подумать.
Мы молчим. Папа спрашивает:
– Ты как там?
– Нормально, – отвечаю.
Рассказывать, что на самом деле все ненормально, не хочется. Папе сейчас не до меня, он думает о чем-то другом, я чувствую.
– Как бабушка? – спрашиваю.
– В порядке, вот гуляли с ней только что. Хотела бездомного кота к себе забрать, – смеется папа. – Хочешь, дам ее?
Я соглашаюсь, и спустя некоторое время в трубке раздается слегка дрожащий, но решительный голос:
– Кто меня спрашивает?
– Бабушка, это я, твоя внучка Марта, – представляюсь по всей форме.
– Марта! – радостно ахает бабушка. – Ты что не в школе?
– У меня каникулы.
«И вообще уже ночь, какая школа», – можно было бы добавить, но первого объяснения достаточно.
– Ты в каком классе, в третьем?
– В одиннадцатый перешла. Бабушка, как живешь? – меняю я тему.
– Чудесно, Юрочку жду, – радостно докладывает бабушка.
– Какого Юрочку?
– Одноклассника. Он в меня влюбился, представляешь? – И она переливчато смеется.
– Представляю. То есть не представляю, – говорю я. – Он хороший?
– Очень!
Бабушке явно хочется о нем поговорить.
– Добрый?
– Да, – уверенно отвечает она.
– Веселый?
– Все время меня смешит!
– Заботливый?
– Юрочка чудесный!
– Секси?
– Как-как?
– Ну, целоваться с ним хочется?
Бабушка заливается смехом, а потом выговаривает кокетливо:
– Мы уже целовались, – и добавляет с торжеством: – в губы!
Я вспоминаю Лусинэ.
– Бабушка, я так рада за тебя!
– Спасибо, моя милая. Ну, а ты как живешь? – спрашивает бабушка.
По ее тону я чувствую, что у нее-то, в отличие от папы, полно времени и она готова подарить его мне.
– Бабушка, мне так хочется влюбиться в какого-нибудь классного парня, если бы ты знала. Но тут никого, совсем никого нет. И в Москве никого. У меня такое ощущение, что во всей стране для меня никого нет. Но ведь где-то они должны быть?
– Конечно, должны, – уверенно отвечает бабушка. – Это просто провал у тебя такой. У меня тоже бывало. Ходишь-ходишь, коза неприкаянная, а потом – раз, как по волшебству! – вот он, твой веселый друг. И все сразу так просто, ясно и прекрасно! Как у меня с Юрочкой.
Я уже и сама верю в этого мифического Юрочку, порожденного бабушкиным больным воображением. Я ей даже немного завидую. Ей ничего не надо, она создает миры одним только усилием свихнувшегося ума и живет в них как в сказке.
– А ты кто? – спрашивает бабушка после небольшой паузы.
– Твоя внучка Марта. Я перешла в одиннадцатый класс, у меня сейчас каникулы, я на даче, – сразу выдаю я как можно больше информации, чтобы избежать повторных вопросов.
– Марта! – радуется бабушка. – Как ты живешь?