Марионетка и Ключник - стр. 14
Хельги смотрел на него заворожённым взглядом. Он даже представить не мог, на что способен этот человек, и какой ворох грехов за ним катится. А вот дочь Сидвид даже не заострила на нем внимания.
– В чём меня обвиняют? – прохрипел Гретхер.
– В убийстве трех мужчин, двух женщин, пяти детей, а так же зверство над птицей и скотом, – спокойно ответил Грим. – Пожалуй, ты понимаешь, что сейчас будет.
– Они оказались не приветливыми хозяевами, – в защиту произнёс Гретхер. – А потом ещё и напали. Я защищался!
– Тогда как объяснить гибель детей и скота? – поинтересовался Грим.
Пожалуй, он единственный оставался спокойным и сдержанным. За долгую жизнь законоговорителя старик стал свидетелем бесчисленного количества историй и случаев. Одна краше и безумнее другой, а главное, они никогда не повторялись.
– Семья жила небогато, а я засветил кошель, полный серебра. Хотел отблагодарить людей за еду и кров, однако меня застигли врасплох, набросились со всех сторон. Я разгорячился, стал метаться и кусаться. Делал все возможное, чтобы выжить, – жалобно рассказывал Гретхер. – Зима властвовала который месяц. Скот и птицу завели в длинный дом. Там оказалось очень тесно. Мы, сражаясь, разворошили очаг и обвалили крышу. Это был несчастный случай.
– Тогда почему ты не сообщил о трагедии людям? – спросил Грим. – Наши законы говорят чётко: человек, совершивший убийство, должен рассказать о содеянном не дальше чем у третьего дома. И тогда может преследоваться по закону.
– Я никого не убивал, старик! – взревел Гретхер. – Они погибли под собственной крышей в огне. Такова плата за алчность. Боги покарали их.
– Однако ты не сгинул вместе с ними, – усомнился в словах убийцы Грим.
– Я хотел жить, – произнёс Гретхер. – Выполз на свет из-под развалин только под утро и побрёл прочь. Там везде жили их родственники. Мне бы не поверили там, как не верят здесь. Так скажи мне, старик, какой смысл сообщать? Для них смерть родни стоит в разы больше правды жалкого безродного бродяги.
Он постоял задумчиво, а затем продолжил.
– В пылу битвы выпал мой кошель – вот плата за их смерть. Серебро наверняка отыскали родственнички, однако припёрлись в такую даль просить ещё. Жаждут крови, голодные псы. Больше они ничего не получат! Ни моих криков, ни жалобных стонов, только презрение и насмешку.
Грим принял во внимание позицию Гретхера и спустился услышать мнение других. Двенадцать мужей оказались единодушны, вынесли приговор без лишних раздумий и даже отец Хрёдерик не видел выхода из сложившейся ситуации, поэтому промолчал.
– Кто это среди вас? – Гретхер нахмурился, уставившись на священника. – Чья-то злая шутка?
– Отец Хрёдерик приглашен на суд с разрешения самого конунга, – великодушно повторил для обвиняемого Грим.
– Лучше я сгорю в огне, чем позволю обвинять меня иноземцу, – убийца сжал кулаки. – Не подобает судить человека тому, кто ничего о нём не знает и чужд его миру. Пусть он уйдёт!
– Ты не в том положении, чтобы торговаться, убийца! – повысил голос Грим.
– Однако я тот, – Хрёдерик поднялся, – кто может спасти тебе жизнь…
Среди людей покатился шёпот, да и Гретхер поёжился.
– Моя церковь обладает привилегией. С доброй руки владыки Хротланда, разумеется, – медленно говорил священник. – Тебе лишь нужно принять Сиона в своё сердце и начать новую жизнь. Ты не сможешь остаться в королевстве, слишком весомое злодеяние совершено, и с этими людьми уже примириться у тебя не получиться. Но как знать, мир большой и многогранный. Можно уйти на все четыре стороны.