Мамочка - стр. 33
Нить Ариадны…
Надо найти ее, во что бы то ни стало! От этого зависят наши с сыном жизни.
Вдохнула-выдохнула. Решительно затянула на груди импровизированный слинг. Что ж, пещерные божества, не с той вы связались. Я разгадаю вашу загадку и выход отыщу! Обязательно.
Пошла.
Захватила на всякий случай пустую лампу. Кто знает, какие еще сюрпризы ждут меня в этом подземелье? Вдруг еще чью-нибудь стоянку найду?
Мрак вокруг казался особенно плотным, живым. В какой-то момент мне стало чудиться в нем движение. Нет! Нельзя на это вестись и пугаться – просто измученная психика рождает странные видения. Будто есть кто-то во тьме… Будто идет у меня за спиной, молчит, смотрит… Бр-р-р-р. Я отчаянно мотнула головой. Встряхнулась. На самом деле нет тут никого – ни звука шагов, ни движения воздуха, ни шороха, ни вздоха…
Мои пальцы, щупающие стену, наткнулись на пустоту. Еще одна развилка. Свернула в нее. Пройдя несколько метров, присела и ощупала пол сначала у правой стены, потом – у левой. Ничего. Но это ведь только первая попытка?
Поудобней перевязав Виктора, я двинулась дальше. Перед этим позволила себе сжечь одну спичку. За те несколько секунд, что она прогорала, успела разглядеть, что нахожусь в маленьком гроте, из которого ведут три выхода. Нитей ни в одном из них видно не было, но путь все равно нужно было выбирать, и я выбрала самый широкий проход. Долго продвигалась по нему, пока не споткнулась об отколотый камень. Плюхнувшись задом на пол, я взвизгнула и отставила в сторону руку, чтобы не завалиться на Виктора. Пальцы ушли в песчаный пол и нащупали…
… бечевку.
Я снова вскрикнула, но теперь от радости, а не от страха. Неужели! Не верю… Это сон? Тогда не хочу просыпаться! Хочу на свободу, наружу, на свет!
Нет, это был не сон.
Явь.
Каким-то нелепым гусиным шагом я вприсядку проковыляла пару сотен метров – страшно было выпускать нить из рук – и за очередным поворотом увидела белый круг освещенного песчаного пола.
Не помню, как, спотыкаясь о камни, добежала до него, как лезла к маячащему под потолком заветному выходу, как протискивалась в узкий, оказавшийся неприятно длинным, лаз… Все это я проделала с закрытыми глазами, потому как дневной свет по-первости резанул привыкшие к темноте глаза так, что слезы градом посыпались. И я уже не могла понять, от счастья я плачу или от боли…
Я выбралась из пещеры и, прижав к себе малыша, легла на траву.
Над головой ярко светило полуденное солнце.