Мама для злодейки - стр. 9
Еще одно откровение для Лауры. Мать позволит ей испытывать голод и жажду? Чувства, запрещенные прежде? Будущая правительница не должна ощущать ничего, даже боль и страх или печаль. Это удел простолюдинов. Тех, кто не облечен великой властью. Хуже может быть только любовь и привязанность.
— Немного, — призналась девочка, разрешив себе понять, что ее горло пересохло, а в животе бурчит, как в дырявом бочонке.
— Сейчас тебя накормим, — пообещала Ульяна.
Хотела ободряюще улыбнуться, но губы отказывались растягиваться, как будто вообще не знали, что от них требуется.
Лаура реагировала на мать странно. Боялась ее, но сейчас смотрела с подозрением. Ульяна явно делала что-то не так. Поступала не как Ультрамарина. Разговаривала и вела себя иначе. Но не могла поступить по-другому. Чужое сердце, непривычное к подобным ощущениям, сейчас разрывалось от жалости к малышке. Такой слабой и беспомощной, но одновременно стойкой.
Ульяне хотелось ее обнять. Прижать к себе и успокоить. Однако интуиция подсказывала: так поступать нельзя. Лаура и без того заметила в ней изменения. Кому еще, как не родной дочери, первой понять, что ее мать подменили?
— Юния! Клавдия!!! — прикрикнула Ульяна, точно зная, что ее услышат даже в самом дальне уголке замка. — Где вас носит, мерзавки?!
А вот последние слова принадлежали не Ульяне. Их по привычке произнесли уста королевы Сильвестрии.
— О, несущая смерть!..
На зов тотчас откликнулись две девушки в черных платьях, дополненных белоснежными передниками и чепцами. «Горничные» — вспомнила Ульяна. Юния была рыжей, но тщательно прятала волосы от взгляда, прежде всего, королевы. Ультрамарина не терпела, когда что-то или кто-то мельтешило у нее перед глазами. Седовласую, несмотря на юный возраст, Клавдию отличала хромота. Передвигаясь, она припадала на левую ногу, но в том не было вины Ультрамарины. Девушка получила увечье при рождении.
Все это всплыло в памяти так четко, словно Ульяна заглянула в знакомую с детства книгу.
— Клавдия, растопи камин! — распорядилась королева не терпящим возражений тоном. — Раскрой шторы и распахни окна. Юния, бегом марш на кухню! Ее Высочество нуждается в еде и обильном питье. Да поживее!!!
Последний окрик был, явно, лишним. Горничные и так спешили, как могли. Клавдия, не удивившись приказу королевы (ведь она сама распорядилась не протапливать детскую слишком сильно) схватилась за дрова. Юния умчалась на кухню со скоростью ветра.
Ульяна обернулась к Лауре. Девочка пристально наблюдала за ней, но боялась сказать лишнее слово или каким-то другим образом привлечь внимание матери.
— Что это у тебя тут такое?
Ульяна заметила небольшую ссадину на виске девочки и невольно нахмурилась. Почему прежде не обратила на нее внимания? Отчего Клим не обработал, пусть маленькую, но ранку?
Лаура расценила ее поведение по-своему.
— Нет, Ваше Величество! — испуганно вскрикнула и крепко зажмурилась. Закрыла лицо ладошками. — Простите меня. Я не нарочно. Я больше никогда так не сделаю…
7. Глава 6
Лаура знала: все оправдания напрасны. Слишком хорошо выучила манеры и повадки матери. Извиняться бесполезно, так будет только хуже. Надо с достоинством принять наказание. А в том, что оно последует, девочка не сомневалась. Каждый раз, когда она слабела, ее глаза становились человеческими. Такими, как у отца-предателя. Мать, королева, ненавидела их. И Лаура ненавидела себя за слабость. За то, что не может контролировать цвет своих глаз. Лучше бы она умерла в том чулане, чем в таком виде показалась перед несущей смерть.