Мама для Совенка. Часть вторая - стр. 24
— Спасибо, — остановилась она, глядя на массивную фигуру Фильярга.
Сладко заныло сердце — как же он красив. Хищной, грубой красотой, без единой черточки слащавости. И так же опасен для нее, как двухкилограммовый тортик для талии. Потому как все ее домыслы о покровительстве — всего лишь домыслы. И что там происходит в птичнике на самом деле... Не стоит оценивать чужое общество со своей колокольни. Она может такого напридумывать, как с гаремом, а все окажется невинно — за ручки подержались, энергией обменялись и разошлись.
— Прошу. — Четвертый распахнул дверь своих покоев, Юля шагнула внутрь, сразу выцепив взглядом место у окна, где на полу лежали мягкие коврики. Свет был приглушен, в воздухе растекался интимный полумрак.
Она нервно сглотнула, шагнула к коврикам, но была остановлена насмешливым замечанием:
— А как же чтение, Юля? Или вы не хотите больше учиться?
Девушка плюхнулась на диван, на колени ей положили книгу.
— Там закладка, начинайте.
Его высочество, судя по звяканью за спиной, занялся вечерним снотворным. С обидой вспомнилось, что ей он пить запретил...
Ладно, побоку обиды. Почитаем. Юля открыла книгу, пролистнула страницы — ни одной картинки. Жаль. Нашла закладку. Ей даже абзац пометили. Заботливый.
— Она. Подняла. На. Него. Взгляд. Он. Прочитал. Призыв. И припал. К. Ее губам.
Девушка остановилась. Сердце ускорилось, пульс подскочил. Во рту пересохло, а в голове воцарился хаос. Одна часть, внезапно воспылавшая плотским, хотела так же: призыв во взгляде и его губы на своих. Вторая — здравомыслящая — материлась и пыталась давить на все: от совести до чувства долга.
— Что же ты остановилась, Юлечка? — бархатно осведомились за ее спиной, на плечи опустились тяжелые ладони, а на столик слевитировал бокал с чем-то ядовито-зеленым.
Почему остановилась? Потому что не знала, что делать дальше. Запуталась в собственных противоречиях, застряла между «нельзя, но хочется». И было до ужаса страшно сделать шаг в омут под названием «Четвертый». Довериться. Позволить себе увлечься. Глупо надеяться, что между ними может быть случайный секс, а дальше они станут делать вид, что не знают друг друга. Она точно так не сможет, потому что воспитана иначе. Интим — это близость, которая возможна только с родным человеком.
Как долго она по кускам, буквально по крупицам выдирала бывшего из сердца? Вспомнила, а боль уже нашептывала в ухо: «Этот поступит так же. Почувствует свою власть над тобой, начнет распоряжаться. А потом заведет еще одну подопечную, когда ты ему надоешь».
— Текст глуповат, — отложила она книгу, поджала губы, злясь на себя и на собственные неизжитые страхи.
— Детских сказок у вас нет? — спросила Юля.
— Наши сказки, Юля, на ночь лучше не читать. И давай наедине перейдем на «ты». Ты — ассара моего брата и моя подопечная. Не нужны лишние церемонии между нами.
Он говорил, а пальцы нежно касались плеч, перешли на шею, чертя горячие узоры по коже.
Как удержаться на краю, когда тело плавится, а сердце снова бежит марафон? Мир сужается до огненных прикосновений. Надо встать, стряхнуть его ладони с плеч, но дико хочется плюнуть на все запреты, прикрыть глаза, потереться головой о его руки. Отдаться...
— Ты дрожишь. Выпей агру. Она поможет расслабиться.
И совершенно интимно, шепотом, обжигая кожу, он сказал: