Мама для цветочной принцессы - стр. 23
Только о нем. Я не хочу знать, что толкнуло ее на этот решительный шаг. Когда-то я мечтал встретиться с ней вот так, лицом к лицу. Даже искал ее телефон или адрес.
Сейчас все это не имеет значения. Я хочу ребенка, своего ребенка. Это все, что я готов взять у Серой взамен денег.
— Зачем тебе понадобился ребенок? — спрашивает она, зачем-то прикрывая живот.
Можно подумать, брошусь на нее и изнасилую прямо здесь, у себя в доме. Я никогда ни одну женщину не принудил к близости. И не собираюсь делать этого впредь. Тем более с Серой.
— Это тебя не касается, — протестую довольно жестко. Не хочу, чтобы она лезла ко мне в душу. Там пусто, как на чердаке заброшенного дома: в разбитое окно дует ледяной ветер, разгоняя мысли-пылинки по разным углам. — Если ты пришла сюда, значит, у тебя возникли трудности финансового плана. Очень серьезные. Настолько, что ты готова продаться за определенное вознаграждение.
— Я!.. — начинает она и, вздрогнув, закрывает лицо руками.
— Только не надо рыдать, терпеть не могу женских слез! — предупреждаю ее сухо. — Сядь и возьми себя в руки! Прежде ты была много хладнокровнее.
Она действительно быстро успокаивается. Только бледное лицо и шатающаяся походка говорят о том, какого труда ей стоит остаться в кабинете. Косится на дверь, но не решается сбежать.
Ты у меня в руках, Серая! В какое же дерьмо ты вляпалась снова?
— Итак, — констатирую я, когда она усаживается в кресло, — полагаю, в клинике тебе озвучили сумму. Как и рассказали о сути… дела.
Она обреченно кивает и теребит подол платья. Весь ее вид говорит о крайней степени неуверенности. И все же она находит силы посмотреть в глаза и произнести:
— Я не подпишусь на это, пока не удостоверюсь, что мой ребенок будет в безопасности. Окружен любовью и заботой. А ты… я не уверена, что ты можешь ему все это дать.
— Не твой ребенок, а мой! — напоминаю я. — По документам ты не будешь иметь на него никаких прав. Помнишь, как в поселке водили коров на случку? О том, кому продадут теленка, договаривались заранее. И что-то я не помню, чтобы хоть одна корова мычала по этому поводу.
— У них не было выбора, — возражает она.
— Как и у тебя, — соглашаюсь я. — Что же касается любви — ты последний человек на свете, который может рассуждать об этом. Присмотрись повнимательнее, — обвожу взглядом кабинет, — у меня роскошный особняк, процветающий — в прямом смысле! — бизнес, связи. Мой ребенок будет самым обеспеченным и самым счастливым в этой долбаной вселенной.
Конечно, звучит громко. Но я уверен, что ради малышки горы сверну. Все то светлое, что во мне осталось, я посвящу ей. И присмотрю, чтобы она не повторяла ошибок матери. Никогда!
— Ребенку нужна полноценная семья, — снова противится Ольга. — Почему бы тебе не жениться, Вов? Женщины в городе тебя обожают, практически боготворят. Вон даже Инге…
— Не лезь в мои дела, Серая! — останавливаю поток ее излияний. — У меня достаточно женщин, но ни одна из них не годится на роль матери. Уж лучше пусть у малышки будет один любящий и понимающий отец, чем долбанутая мамашка, зацикленная на правильном воспитании или еще какой херне.
Она неожиданно соглашается и кивает. Снова теребит подол платья и кусает нижнюю губу.
Черт!
От этого ее жеста кровь приливает к паху. Я не ожидал от себя такой реакции. Наверное, напрасно отказался от встречи с Машкой. Хотя, какая она, к дьяволу, Милашка? На нее у меня никогда не было такой реакции.