Малый дом в Оллингтоне. Том 1 - стр. 25

Джонни Имс отвернулся и покачал головой. Несмотря на это слова приятеля как-то приятно прозвучали в его ушах. Характер Дон Жуана имел свою прелесть в его воображении, ему приятно было, что можно доставить удовольствие Эмилии Ропер пустыми, но звучными фразами, тогда как сердце оставалось верным Лилиане Дейл. И то еще надо заметить, что пустые фразы чаще говорила Эмилия, чем он.

Мистрис Ропер была совершенно так же благородна, как ее слово, когда говорила мистрис Имс, что ее семейство состояло из нее, сына, служившего в конторе какого-то поверенного[17], из старушки кузины, по имени мисс Спрюс, квартировавшей у нее, и мистера Кредля. Прекрасная Эмилия не жила еще с ней, и характер ее беседы с мистрис Имс никоим образом не налагал на нее обязанности сообщать мистрис Имс, что эта молоденькая барышня, по всей вероятности, прибудет к ней в дом с наступающей зимой. Впоследствии она приняла к себе в качестве квартирантов мистера и мистрис Люпекс, так что дом мистрис Ропер сделался совершенно полным.

Надо также сказать, что Джонни Имс в минуту откровенности доверял Кредлю тайну второй, более слабой, своей страсти к Эмилии.

– Славная девушка, чертовски славная девушка! – говорил Джонни Имс, используя выражения, которым он выучился уже после того, как оставил Оллингтон и Гествик.

В свою очередь и мистер Кредль был почитателем прекрасного пола, и увы, как беспристрастный рассказчик я должен объявить, что в нынешнюю минуту предметом его почитания являлась мистрис Люпекс. Разумеется, при этом у него вовсе не было цели оскорбить мистера Люпекса – человека, который занимался расписыванием декораций и хорошо знал свет. Мистер Кредль восхищался мистрис Люпекс не как обыкновенный смертный, но как любитель и знаток всего прекрасного.

– Клянусь небом, Джонни, как хороша эта женщина! – говорил он, когда в одно прекрасное утро оба молодых человека отправлялись на службу.

– Да, женщина видная.

– Я думаю! Сколько я понимаю в формах, – продолжал Кредль, – так эта женщина почти верх совершенства. Какой торс у нее!

Из этого выражения, а также из факта, что формы и вид мистрис Люпекс зависели весьма много от корсета и кринолина, можно, кажется, догадаться, что мистер Кредль очень мало понимал в формах.

– Мне кажется, что у нее не совсем прямой нос, – заметил Джонни Имс.

И действительно, нос мистрис Люпекс был кривоват. Это был длинный тонкий нос, который по мере того, как выдавался вперед, заметно уклонялся в левую сторону.

– Я не столько обращаю внимание на лицо, сколько на всю фигуру, – сказал Кредль. – И опять, у мистрис Люпекс прекрасные глаза, очаровательные глаза.

– К тому же она отлично знает, как использовать их в деле.

– Почему же и нет. Наконец, у нее такие чудесные волосы.

– Только по утрам она никогда их не причесывает.

– А ты знаешь, мне очень нравится этот род неопрятности, – сказал Кредль. – Излишняя забота о внешности часто служит во вред.

– Все же, по моему мнению, женщина должна быть опрятна.

– Ну, можно ли подобные слова применять к такому созданию, как мистрис Люпекс! Я называю ее роскошной женщиной. Как очаровательна она была вчера вечером! Знаешь ли, мне кажется, что Люпекс обходится с ней чрезвычайно скверно. Вчера она сказала мне слова два, что… – И Кредль не договорил. Бывают секреты, которых мужчина не доверяет даже задушевному другу.