Малышка его мечты - стр. 10
В распахнутые настежь окна проникал легкий бриз, пропитанный свежестью и запахом цветов.
— Вижу, вы пришли в себя. Вот и славно.
Надо мной склонился пожилой мужчина с добродушным лицом. За толстыми стеклами очков лучились темные, почти черные глаза. Если бы не белый халат, я бы ни за что не признала в нем доктора. Слишком улыбчивым он был, совсем не как наш сельский фельдшер с вечно красным одутловатым лицом.
— Сколько пальцев я показываю? — спросил он на ломаном русском.
Я с трудом понимала, что он говорит.
— Два, — произнесла уверенно. И повторила то же самое по-английски.
Он пощупал мой пульс, заглянул в глаза и повернулся к двум мужчинам, занимавшим кресла в другой стороне гостиной и о чем-то тихо переговаривающимся. Одним из них был Михаил, а вторым его друг — тот самый, что прибыл вместе с ним в аэропорт.
— Девушке нужен отдых, — сказал доктор на русском.
А после выдал целый список рекомендаций уже на английском. Из всего сказанного я поняла слова «вода», «покой» и «стресс». Кажется, доктор сказал, что это был тепловой удар, а еще об общем переутомлении организма. Я действительно чувствовала легкую тошноту, а еще кружилась и болела голова. Видимо, я все же грохнулась в обморок, а Михаил перенес меня сюда.
Отдав рекомендации, доктор покинул комнату, получив из рук Михаила белый конверт (предполагаю, с деньгами). И мне стало ужасно стыдно. Я только приехала, а уже доставила столько хлопот. Но поездка действительно была для меня, никогда не покидавшей родного дома, настоящим испытанием.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил Михаил, подойдя ближе.
— Все отлично, — соврала я и попыталась улыбнуться. Меньше всего мне хотелось стать для него обузой. — Сейчас я встану и…
Попыталась подняться, но тут же упала обратно, не сумев сдержать стона. По голове будто ударили чугунным молотом. Все звенело и кружилось перед глазами. Тошнота подкатила к горлу, и я сделала три глубоким вдоха, чтобы подавить ее. Не хватало совершенно опозориться перед Михаилом.
Представив, какое мнение у него обо мне сложилось, я едва снова не потеряла сознание. Вот так невеста приехала. Едва на ногах держится, да еще и в обмороки падает при каждом удобном случае. Да уж, наверняка таких девушек нет в Майями…
— Не делай вид, будто все хорошо! — командным тоном сказал Михаил и положил ладонь мне на лоб. — Это совсем не так.
Его рука была теплой, крепкой и слегка загрубелой. А отец говорил, будто все толстосумы вялые и изнеженные. Михаил был совсем не таков, но выглядел гораздо крепче и сильнее многих мужчин, занимавшихся физическим трудом.
Несмотря на головокружение, я рассматривала его, чувствуя неистребимое желание прикоснуться в ответ.
— Не надо так пристально рассматривать мою рожу! — сказал он, отворачиваясь. И убрал руку от моего лба. — У тебя все еще температура. Сейчас тебе принесут обезболивающее и минеральную воду.
— Не говори так о своем лице, — сказала я в ответ, забыв о плохом самочувствии. — У тебя вовсе не рожа, а вполне привлекательное мужское лицо. Говорят, шрамы украшают мужчину.
Я пыталась быть смелой и слегка игривой, как моя сестра. Или как Катерина. Когда она шутила, Михаил заливался смехом. Но то было прежде. Сейчас он даже не улыбнулся. Наверное, потому что я не умею шутить.