Малыш - стр. 18
В декабре холод и сырость стали еще сильнее. Снег валил крупными хлопьями без остановки. В три часа дня уже приходилось зажигать газовые лампы, но их желтоватый свет не мог пробиться сквозь густой туман. На улицах не было ни экипажей, ни телег. Лишь изредка можно было встретить прохожего, спешащего домой. Но Малыш, с воспаленными от холода глазами, с посиневшими руками и лицом, так и бегал по городу, стараясь плотнее запахнуть свои покрытые снегом лохмотья…
Наконец тяжелая зима миновала. Первые месяцы 1877 года были уже не такими суровыми. Лето в тот год настало довольно рано, и уже с июня началась сильная жара.
Семнадцатого августа Малыша, которому было в то время пять с половиной лет, ждала находка, имевшая самые неожиданные последствия.
В семь вечера он шел по улочке, уже возвращаясь в «Рэггид-скул». Поиски еды в тот день не увенчались успехом, так что им пришлось бы обойтись без ужина, если только у Грипа не были припрятаны пара хлебных корок. Впрочем, им было не привыкать, да и вообще, привычка есть ежедневно казалась им неведомой роскошью, которую могли позволить себе лишь богачи.
Шагах в двухстах от школы Малыш вдруг споткнулся и растянулся во весь рост на мостовой. Нет, он не ушибся, но, падая, заметил некий предмет, откатившийся в сторону, – о него он, очевидно, и споткнулся. Это оказалась толстая бутыль, к счастью, не разбившаяся, иначе он мог бы сильно порезаться. Поднявшись, мальчик огляделся и вскоре нашел эту бутылку. Она была закупорена пробкой, которую, впрочем, нетрудно было вынуть, что Малыш и сделал. Внутри, как ему показалось, было что-то спиртное.
Такой бутылки хватило бы на всех оборванцев школы, а значит, на этот раз его бы встретили там с распростертыми объятиями!
На улице не было ни души, никто не видел, как Малыш нашел бутылку, а до школы оставалось всего двести шагов… Но тут у мальчика мелькнула мысль, которая, пожалуй, никогда не пришла бы в голову ни Каркеру, ни остальным ученикам. Эта бутылка ему, Малышу, не принадлежала! Она не была ни подаянием, ни выброшенным по негодности предметом, а скорее всего чьей-то потерей. Конечно, законного владельца было нелегко найти, и тем не менее совесть не позволяла Малышу считать ее своей. Он сознавал это инстинктивно, ведь ни Торнпип, ни О’Бодкинс никогда не объясняли ему, что значит быть честным. Но есть, к счастью, детские сердца, в которых понятия о честности зарождаются сами по себе.
Малыш, не зная, что делать, как поступить со своей находкой, решил посоветоваться с Грипом. Тот уж наверняка что-нибудь придумает. Главная трудность состояла в том, чтобы пронести бутылку на чердак, не возбудив внимания остальных учеников, которые, конечно, и не подумают вернуть ее владельцу. Еще чего! Ведь это целая бутылка спирта! За ночь в ней не останется и капли… Что же касается Грипа, то в нем Малыш был уверен как в себе самом. Он не прикоснется к спирту, спрячет бутылку в солому, а на другой день будет везде расспрашивать, чтобы узнать, чья она. Если понадобится, они будут ходить от дверей к дверям, но на этот раз не выпрашивая милостыню, а наводя справки.
И мальчик направился к «Рэггид-скул», изо всех сил стараясь спрятать бутылку под своими лохмотьями. Но, как нарочно, когда он подошел к дверям приюта, оттуда вдруг выбежал Каркер и чуть не сшиб его с ног. Узнав Малыша и видя, что он один, Каркер схватил его, намереваясь отплатить ему за тот случай на берегу залива. Нащупав же бутылку под его лохмотьями, он грубо вырвал ее у Малыша.