Малиновский - стр. 14

Когда тысячи вооружённых людей выставляют свои требования, не желая подчиняться указаниям начальства, ситуация принимает опасный оборот. Это уже похоже на восстание. На требование сдать оружие солдаты ответили отказом.

Начались переговоры и уговоры. Бунтовщикам урезали продовольственный паёк, лишили их денежного довольствия. Во французских газетах появились провокационные заметки о бандах вооружённых русских солдат-грабителей, бродящих по деревням в окрестностях лагеря Ла-Куртин.

Но в лагере у бунтовщиков был полный порядок, вот только положение их ухудшалось постоянно. Их окружили русские и французские войска. 2-й Особой артиллерийской бригадой командовал генерал М.А. Беляев (в России после Февральской революции он был арестован и расстрелян в сентябре 1918 года).

По бунтовщикам ударила артиллерия. Несколько раз каратели атаковали лагерь, но были отбиты. Начались новые артиллерийские обстрелы. Осаждённых становилось всё меньше и меньше. Им пришлось сдаться.

Родион Малиновский в последнем бою был тяжело ранен. В госпитале узнал, что в России свергли Временное правительство, к власти пришли большевики и левые эсеры во главе с Владимиром Лениным.

Надежды на возвращение в Россию пресёк приказ военного министра Франции:

«С сего числа все русские войска, находящиеся во Франции, поступают под заботу и попечение французского правительства и обязаны беспрекословно подчиняться всем французским законам, положениям и военным уставам, а равно и всем распоряжениям военного командования. В случае неповиновения и неподчинения военным властям и командованию на местах виновные будут привлекаться к ответственности и караться по французским законам военного времени».

Подло и жестоко поступили французские «демократические» власти с воевавшими на их стороне русскими солдатами. В ответ на требование вернуть на родину, одних отправили в рабочие команды, других – на каторгу в Африку, некоторые вступили в Иностранный легион.

О том, что происходит в России, Родион Малиновский узнавал из французской газеты «Юманите», проникаясь революционными идеями. Но здесь, во Франции, он был, по сути, на положении военнопленного.

«Одно известие, как ножом, полоснуло по Ваниному сердцу, – вспоминал Родион Яковлевич. – В начале декабря 1917 года Советское правительство начало переговоры о перемирии с Германией, представлявшей всех своих союзников, и вскоре стало ясно, что России придется подписать с Германией грабительский и унизительный мир. Немцы требуют себе все оккупированные земли и главное – Украину… “Нет, ни за что! Нельзя отдавать Украину немцам!” – эта мысль не оставляла Ваню ни на минуту. “Нельзя! Невозможно!” – твердила каждая жилочка в его теле.

Ваня не представлял себе Россию и Украину друг без друга. Самостийники были ему противны своей утробной ненавистью ко всем, кто хоть чем-нибудь отличается от них самих. С самостийниками Украина пропадет. Только вместе! Одной страной должны существовать Украина и Россия. Только вместе эти два народа могут быть великими, у них одна судьба. И пусть пока великороссы называют украинцев малороссами, пусть украинский язык запрещен на Украине, и тетя Наташа давала ему читать “Кобзарь” тайно и велела никому об этом не говорить, Ваня верил, что скоро все переменится – все люди, что живут в этих странах, станут равны, каждый сможет свободно говорить на своем языке и учить чужие. И наконец воплотится в жизнь то, о чем издавна и повсюду мечтали люди: “Свобода, Равенство, Братство!” Вот так, как сказано в этом замечательном лозунге французской революции, свободно и равноправно будут жить одним домом, одной крепкой семьей родные сестры – Россия и Украина. Только вместе! Ваня готов был драться за свою родную Украину, за свою родную Россию.