Маленький, большой, или Парламент фейри - стр. 27

– А, деньги… Об этом заботиться нечего. Мы достаточно богаты. – Усмехнувшись, доктор Дринкуотер откинулся на спинку дивана «честерфилд», обхватив согнутое под фланелевыми брюками колено до странности маленькими руками. – Богаты, как Крез. Главным образом, благодаря моему дедушке. Он был архитектором. А кроме того, мне платят за публикации. И еще нам дали хороший совет. – Он как-то непонятно, почти с сожалением, посмотрел на Смоки. – Так что на хороший совет вы можете всегда рассчитывать. – Затем доктор Дринкуотер, словно уже сообщив этот совет Смоки, разогнул ноги, хлопнул себя по коленям и поднялся с дивана. – Ну, мне пора. Увидимся за обедом. Всего доброго. Не слишком перенапрягайтесь. Завтра вам предстоит долгий день.

Последнюю фразу доктор Дринкуотер произнес уже за дверью, куда вылетел чуть ли не пулей.

Смоки заметил их за стеклянными дверцами над головой доктора Дринкуотера, сидевшего на диване; оставшись один, Смоки залез с коленями на диван, повернул витой ключ в замке и распахнул дверцы. Там они и стояли, все шесть изданий, в соответствии с путеводителем, аккуратно расположенные по толщине. Рядом с ними стояли вплотную или лежали стопками другие тома – вероятно, из допечаток. Смоки вынул самый тонкий том – толщиной эдак с дюйм. «Архитектура загородных домов». Переплет украшала гравированная на металле надпись косыми буквами в викторианском «сельском» стиле, с ответвляющимися побегами и листьями. Оливковый цвет мертвой листвы. Смоки пролистал плотные страницы. Перпендикулярная готика в чистом виде или ее варианты. Итальянская вилла, пригодная для проживания на открытой местности. Дома в тюдоровском стиле и подновленном неоклассическом – целомудренно помещены на отдельных листах. Коттедж. Особняк. На каждой гравированной иллюстрации дома окружены тополями или соснами, здесь – фонтан, там – гора; кое-где чернеют фигурки немногих посетителей – или же гордых владельцев, явившихся вступить в права собственности? Смоки подумал, что если бы эти иллюстрации отгравировать на стекле и все до единой разом поместить в населенную мошками полосу солнечного света, бившую из окна, то из них бы составился Эджвуд, такой, каков он есть. Смоки пробежал глазами кусочек пояснительного текста, в котором указывались тщательно выверенные размеры, перечислялись дополнительные вариации по прихоти заказчика, полностью приводился занятный перечень расценок (каменщики, работавшие за десять долларов в неделю, давно переселились на тот свет и унесли с собой в могилу секреты своего мастерства); как ни странно, в книге содержались и рекомендации, какой именно тип дома лучше всего отвечал характеру и роду занятий того или иного человека. Смоки вернул том на место.

Следующий, который он вытащил, оказался чуть ли не в два раза толще. Четвертое издание: «Литтл, Браун»; Бостон, 1898. На фронтисписе – портрет печального Дринкуотера, выполненный мягким карандашом. Смоки с трудом разобрал написанное через дефис двойное имя художника. На густо заселенном титульном листе стоял эпиграф: «Восстаю я и вновь разрушаю». Шелли. Иллюстрации были те же самые, хотя и дополненные вариантами с поэтажными планами зданий и размеченные непостижимым для Смоки образом.