Маленькая девочка. Обретение семьи - стр. 3

– Фрау1 Шмидт, вы всех напугали. – Доктор внимательно смотрел на меня, отчего в голове бродили самые разные мысли. – Вы меня понимаете?

– Понимаю, – кивнула я, тихо охнув. Сейчас у меня болели суставы, а не пальцы, но, казалось, что болит абсолютно все. А еще… Я совершенно не знала, что происходило с фрау Шмидт. Даже как ее, то есть уже, получается, меня, зовут понятия не имела. – А как меня зовут?

– Габриела вас зовут, – вздохнул доктор, а потом вдруг погладил меня по голове.

Это оказалось так приятно, что я потянулась за его рукой, прося еще. Я не понимала, что со мной творится. Все было таким странным…

– Не пугайтесь своего состояния. После клинической смерти потеря памяти возможна. Из хороших новостей – шрам будет совсем незаметным.

Почему-то мне показалось, что эти слова имели какой-то скрытый смысл, но я все поняла, конечно, по-своему.

– Спасибо, доктор, – поблагодарила я, потому что надо же быть вежливой.

Новость про шрам и правда была очень хорошей. Она означала, что в меня хотя бы не будут тыкать пальцем. Интересно, Вилли Шмидт – это мой брат? В книжке никакой сестры у него не было. Наверное, поэтому и не было, что я умерла…

Доктор ушел по делам, а я все думала о том, что меня ждет. В то, что я здоровая, мне не верилось, да и руки с ногами на то же намекали. А если в приюте – ну, в книжке же был приют, потому что там мальчик был сиротой, – ко мне относились так же, как написано в книге, то это значило… Значит, будут лупить, и можно будет протянуть до академии! А в немецких школах детей били, я точно знаю, только не помню, в каких годах, но наша учительница нам часто говорила, что с удовольствием бы всех нас… «Значит, – подумалось мне, – в школе тоже можно будет получить то, от чего легче дышится. И в академии потом, наверное, тоже?» Жизнь казалась уже не такой ужасающей, потому что если раньше я просто никому не была нужна, то сейчас меня хотя бы ненавидели – ну, если я в книжке, – а это тоже чувства.

Я лежала и думала о том, что, наверное, Марьяна умерла. Наконец-то. Но вот почему я опять стала той, кому больно, ускользало от моего понимания. В голову прокралась мысль, что это просто ад такой. Я же, когда была Марьяной, заболела и этим сделала плохо мамочке и папочке, вот за это меня и наказали так, что теперь опять больно. А впереди страшная академия. Она волшебная, но на самом деле страшная, потому что там много лестниц. А лестницы – это больно. Может быть, там меня тоже убьют? Ведь в книжке хотели же, но мальчик этот, Вилли, он хотел жить, а я… А мне незачем. Интересно, сколько мне лет? И как я выгляжу? Ведь точно же не Марьяной, правильно?

Я не ждала, что ко мне кто-то придет, но все-таки пришли. Это была женщина, худая, одетая в какое-то странное платье, на униформу похожее, как в фильмах про войну. Я точно ее не знала, но кого-то она мне напоминала… Ну, наверное, ту тетеньку из книжки, которая любила бить Вилли. «Наверное, она из детского дома или приюта», – подумалось мне, потому что лицо женщины ничего не выражало.

Странная дама подошла поближе, вгляделась в меня и…

– Уродка проклятая, – почти шепотом произнесла она. – Когда уже ты сдохнешь!

– Здравствуйте, – ответила я и спросила: – Простите, а вы кто?

– Ах ты дерьмо! – замахнулась на меня женщина.