Мальчик с крысой - стр. 7
– Подождите, – прервала я рассказ духа и даже от возмущения голову приподняла. – Как убийства членов королевской семьи могли остаться незамеченными?
– Я не сказала «незамеченными», – поправила меня собеседница. – Гибель мужа обставили как несчастный случай: на охоте конь оступился и скатился вместе с всадником в глубокий овраг, где оба, пока до них спасатели добирались, и скончались от жестоких ран. А меня и вовсе обвинили в побеге с любовником. Обрядили какую-то девку, фигурой похожую, в платье моё и парик. Ещё и везли так, чтобы следы оставались: там перчатку обронила, тут веер забыла, в другом месте ещё какую мелочь оставила. Потом уже, где-то у границы, следы и вовсе затерялись. Оттого не объявили меня умершей и службы требные не справили, не проводили как следует душу в правильное послесмертие – вот и брожу духом неприкаянным по родному замку.
Мне очень жаль было покойную княгиню, которую оболгали, но своя судьба волновала куда как больше.
– А я? Что со мной приключилось? Ну, вернее, с телом этим.
Кто-то повозился рядом. Думаю, дух шуметь не может, значит, крыса отреагировала на нервозность княгини и забегала по свободному пространству между мной и стеной.
– Отдохнуть не хочешь? Нет... Тогда слушай. Как я уже сказала, после моей смерти между наследниками начались разброд и шатание. Хотя какие они наследники? Князем был признан мой осиротевший сын, а за опекунство бились, словно от этого их жизни зависели. Каждому хотелось запустить руку в замковую сокровищницу. Вот только хитрость одна существовала: открывается хранилище тому, кого признают магические символы власти после наступления совершеннолетия претендента. То есть по достижению двадцати пяти лет. Представляешь, какое нужно терпение, чтобы двадцать лет ждать вожделенного момента? И всё равно боролись за регентство, за влияние на юного князя. Порой казалось, что подножие родового трона стоит на трупах. Не в буквальном смысле, конечно, но жертв было много. А потом как-то всё разом рухнуло и рассыпалось. У повзрослевшего сына один за другим родились два бастарда от разных знатных девиц. Родители, жаждущие власти и богатства, не пожалели девчонок – подложили в постель к князю. Сын признал обоих, но жениться ни на одной из девиц не успел. Умер. Вот тут точно без чьей-либо помощи. Поветрие злое прошлось по королевству. А детки выжили. Правда, исчезли оба из моего поля видимости – я-то к замку привязана, а их куда-то увезли, где-то прятали, как-то воспитывали... Король прислал дознавателя разобраться в мутной истории гибели семьи кузена, и управляющего от казначейства назначили. С той поры Ороф под королевской рукой, но никому конкретно отдан за эти долгие годы не был. Вот только не так давно на рисунке королевского родового древа, на давно засохшей и считавшейся исчезнувшей ветви, появился листик. Герольдмейстеры бросились разбираться: Как? Откуда? Кто? Оказалось, что самым непостижимым образом потомки сводных братьев-бастардов, которых древо не признало и не показывало в геральдике, встретились и поженились. Они даже не подозревали, что, пусть в каком-то невероятно дальнем, но родстве находятся, какие-то многоюродные брат и сестра. Оттого и не стали проводить магический анализ совместимости. Да и дорогой он, а семьи их имели невысокий достаток. Потому-то и родилось что родилось – магия ошибок не прощает. Вера, твоё тело малопригодно для жизни. Девочка не разговаривала, не могла ходить, едва-едва сидела среди подушек, ну и, как ты понимаешь, соображала тоже крайне плохо.