Мальчик из Блока 66. Реальная история ребенка, пережившего Аушвиц и Бухенвальд - стр. 16
Никто из них не выжил.
В конце 1942 года власти издали особенно суровый указ, который затронул практически всех проживавших в городе евреев. Согласно этому распоряжению всем мужчинам-евреям в возрасте 20–45 лет надлежало записаться в венгерскую армию, где формировались еврейские трудовые батальоны. Венгрия была союзницей Германии в войне и сражалась с Красной армией на Восточном фронте.
В прошлом, до войны, евреи вместе со своими товарищами-христианами записывались в чешскую армию, но теперь в регулярную венгерскую армию вступали только христиане. Евреев мужского пола правительство принудительно направляло в «специальные» трудовые батальоны для оказания помощи венгерской армии – одних на территории Венгрии, других – на завоеванных землях. Делалось это с целью установления силового контроля и твердой власти на отнятых у России территориях. Большинство еврейских мужчин высылались из Берегсаса на Украину, где строили укрепления и выполняли трудоемкие работы для немецкой армии.
Находясь там под непосредственным наблюдением солдат венгерской армии, они подвергались жестокому обращению. Помимо прочего, командование отправляло еврейские батальоны на минные поля – на автомобилях и пешими. Зимой 1942–1943 года тысячи еврейских подневольных рабочих замерзли насмерть, пройдя примерно тысячу километров по снегу, при сильных морозах, во время отступления с фронта после массированного наступления Красной армии.
Венгерские солдаты обращались с еврейскими подневольными рабочими как с рабами, со звериной жестокостью. Призванные в армию евреи знали, что побег или дезертирство обернутся большими неприятностями для их семей в Венгрии и товарищей по призыву. В результате тем, кто оказался в составе еврейского батальона, ничего не оставалось, как только стиснуть зубы и пытаться делать то, что можно, в свете мрачной реальности.
Пережить войну удалось лишь нескольким сотням призванных евреев. Едва ли не каждая семья в городе отправила в эти батальоны своих мужчин и юношей. Для нас это был сильный удар, но по сравнению с тем, что ждало евреев Польши, нашу жизнь в то время можно назвать относительно сносной.
Некоторые еврейские предприятия в Берегсасе даже выиграли от экономического бума, и все надеялись и пытались верить, что война скоро закончится, что надо держаться, пока не минует буря.
Венгерская армия забирала в трудовые батальоны как одиноких мужчин, так и женатых, у которых были дети.
Так забрали и моего отца.
После войны мы узнали, что маминых сестер и их семьи в Каменце-Подольском отправили рыть окопы, после чего всех расстреляли и захоронили в этих же окопах.
Мне было двенадцать лет, когда отца призвали в армию. Я плохо помню, как это случилось, однако по сей день чувствую то последнее объятие, которое он подарил мне перед уходом, и помню его просьбу, чтобы мы с Арнольдом постарались не расстраивать маму и помогали ей по мере сил. Да, дети в те времена тоже могли свести с ума родителей.
В тот день, когда ушел отец, мужчиной в доме стал я. Я помогал маме, как только мог, и старался не волновать ее. Поначалу папа приезжал домой в короткие, нечастые увольнительные. Память не сохранила подробностей, кроме горьких моментов расставания.
Призыв отца на военную службу ударил бы по финансовому положению нашей семьи намного сильнее, если бы не дядя Игнац (Ицхак), деловой партнер отца. В трудовой батальон его не взяли по возрасту, поэтому семейное предприятие продолжало функционировать, поддерживая нашу семью. Мой двоюродный брат, Моше, тоже работал на фабрике, но год спустя его забрали в трудовой батальон и предприятие закрылось.