Мальчик для битья - стр. 17

Алиша быстро выходит из темноты, неслышно ступая босыми ногами по пыльным половицам. Она останавливается возле скамьи и, нагнувшись, подбирает с пола рубашку Марека. Панночка зарывается лицом в грязную рубашку и вдыхает густой и пряный запах пота. Прикрыв глаза, Алиша неподвижно стоит подле скамьи, словно в забытьи.

Марек пятится во двор и тянет за собой створки ворот. Старые петли протяжно скрипят, Алиша вздрагивает и с рубашкой в руках неслышно отступает в тень, стоит и смотрит на Марека из темноты блестящими глазами.

Нет, Эберхарду Стшелецкому это не показалось. Стрелка компаса впервые за много дней качнулась, поползла по циферблату и медленно описала круг, а потом еще один, и еще. И это вовсе не из-за того, что машину трясло на ухабах.

Эберхард останавливает черный «опель» на перекрестке возле железнодорожного переезда. Вдоль насыпи тянутся кусты, неподалеку стоит сложенное из красного кирпича одноэтажное здание без крыши с черными провалами окон. Под кирпичной стеной возле костра сидят трое бродяг. Кругом ночь, в кромешной темноте пропадают засаженные овсом поля, а на горизонте мигают огни какой-то деревни в дюжину дворов.

Эберхард сворачивает направо и едет, пока стрелка компаса не перестает описывать круги и не замирает на циферблате. Тогда пан Стшелецкий разворачивает машину и возвращается на перекресток. Стрелка компаса снова принимается вращаться.

Темное ликование поднимается в душе Эберхарда. Она где-то рядом, может, в соседнем городке, а может в каком-нибудь из этих сел, затерянных в темных полях. Он исколесил большую часть страны. У него уже не осталось ни времени, ни сил. И все же Эберхард её нашел.

Пан Стшелецкий включает свет в кабине и достает карту из бардачка. Он разглядывает карту, наверное, с минуту, пока не признается самому себе, что понятия не имеет, где находится.

В прежней жизни пан Стшелецкий был ученым-этнографом, доктором наук, потом он заключил договор и получил доступ к обширным сакральным знаниям, но географический кретинизм остался при нем. Эберхард так и не выучился читать дорожные карты.

Долговязый и сутулый, в поношенном черном костюме с седыми патлами, неопрятно лежащими на ушах, он выходит из машины и направляется к горящему возле здания костру.

Одна из теней, сидящих у огня, медленно поднимается на ноги. Это бродяга в черном бушлате тоже долговязый и худой, но на полголовы ниже Эберхарда. Его приятели сидят у костра, как сидели. Один отхлебывает из бутылки самогон и передает другому. Тот характерным жестом вытирает ладонью стеклянное горлышко.

– Доброй ночи, панове, – говорит Эберхард, останавливаясь возле огня.

Подвижный свет костра ложится на его костистое вытянутое лицо.

– Что желает пан? – спрашивает хриплым голосом бродяга в бушлате.

– Я немного заплутал, – признается Эберхард. – Подскажи, любезный, если свернуть здесь налево, в какое местечко я приеду.

Пан оглядывает его с ног до головы и сплевывает густую слюну на землю.

– Приедешь в Картузы, – сообщает он Эберхарду. – Но ехать долго, пан, часа два.

– Картузы, – повторяет про себя пан Стшелецкий и бросает бродяги злотый. – Держи, любезный.

Тот ловко ловит монету.

– Ну, спасибо, пан. Чем еще могу помочь?

– Может, и можешь, – говорит, немного подумав, Эберхард. – А не знаешь ли, мил человек, есть в Картузах ведьмы?