Малафрена - стр. 46
– Да уж.
– Так, может, он за австрияков?
– Ничуть.
– Значит, скандал в благородном семействе?
– Это совершенно неважно, Дживан.
– Ладно. Что ж, на двадцать два крунера недели две прожить можно. А что ты умеешь делать?
– То же, что и ты! Откуда мне знать, какая работа подвернется? – ответил Итале сердито, и Френин, довольный тем, что разозлил его, тут же расстался с маской холодного превосходства и с улыбкой сказал:
– Да ладно тебе! Все нормально. Жилье искать будешь или решил поселиться у своей брюквенной королевы?
– Не знаю… вряд ли… я там просто вещи оставил… Но сам оставаться не хочу.
– Почему же? Они ведь с тебя денег не возьмут.
– Не могу я там… – Итале только руками замахал. – Не успеешь проснуться, как тебя одевают, обувают… за завтраком прислуживают.
– А как ведет себя за завтраком молодая баронесса?
– Не знаю. Очень вежливо. Да нет… – Итале снова махнул рукой, – мне там не место!
Френин ухмыльнулся.
– Ладно, переезжай ко мне, если хочешь. Здесь, конечно, не особняк на улице Рочес и не поместье в Валь Малафрене, зато платишь всего пятнадцать крунеров в квартал. Какое-то время можно пожить и вместе.
– Спасибо тебе большое, Дживан! – сказал Итале, искренне ему благодарный и словно не замечая его насмешливого тона, чем весьма удивил Френина и в то же время совершенно его обезоружил.
Френин так и не сумел установить между ними тот барьер превосходства, которого ему, человеку завистливому, так недоставало. Хотя на самом деле барьер этот существовал между ними постоянно, и «перепрыгнуть» его Френину было не под силу: этот барьер создавали беспечная храбрость и врожденное благородство Итале, который никогда и никому не позволил бы себя унизить, как, впрочем, никогда и никому не позволил бы унизить и никого из своих друзей; он был довольно вспыльчив, зато отходчив и впоследствии зла ни на кого не держал; его дружба была простой и прочной. Но Френин хотел от Итале чего-то большего; он и сам не знал, чего именно от него хочет. Что хорошего в простой дружбе? Ему всегда хотелось до конца понять душу Итале, с первого взгляда казавшегося человеком совершенно безыскусным; понять ее и переделать по своему вкусу, подчинить своей воле; только это ему не удавалось никогда! И, возможно, только ради этого, не желая расставаться с Итале, Френин и решился тогда предложить друзьям свой план переезда в Красной.
– А с Кошатницей мы все уладим, – говорил он между тем. – Это ведь она тебе внизу встретилась. Между прочим, она требует, чтобы ее называли «госпожа Роза». Слушай, Итале, я здесь уже два месяца, но не заметил пока ничего особенного. Никакой революционной деятельности.
Итале осторожно присел на стул; три колченогих стула и стол составляли всю обстановку просторной комнаты.
– Ну, какая-нибудь организация непременно должна существовать! – сказал он убежденно.
– Я ее пока не обнаружил.
– Но в кафе «Иллирика»…
– В «Иллирике» одни старики да третьесортные поэты! И полно австрийских шпионов.
– Существуют, наконец, тайные общества…
– Существовали. И перестали существовать уже много лет назад. Разве что общество «Друзья Конституции» еще держится; на востоке в него вступило немало бывших военных, особенно в Кесене и Совене. Но только не здесь! Здесь вообще ничего нет. Если не считать «Амиктийи».