Магазин чудес «Намия» - стр. 29

Они добрались до района жилых домов, и Кацуро удивился, насколько изменился пейзаж. Эмико рассказала, что появилось много новых жителей. Надо же, и в таком городишке что-то меняется.

– А ты как? – спросила сестра на ходу.

Он знал, что она имеет в виду, но все равно уточнил с непонимающим видом:

– Ты о чем?

– Решил, что будешь делать? Если ты действительно сможешь зарабатывать на жизнь музыкой, тогда ладно, но ты уверен в себе?

– Само собой. Иначе зачем бы я стал этим заниматься? – ответил он, но на сердце было неспокойно. Ему казалось, что он обманывает самого себя.

– Просто я никак не пойму, откуда в нашей семье такой талант. Я же была на твоих выступлениях, мне кажется, у тебя здорово получается. Но примут ли тебя как профессионала – это уже разговор совсем в другой плоскости.

Кацуро скривился:

– Не наглей. Что ты можешь в этом понимать? Ты ведь не имеешь к музыке никакого отношения!

Он думал, что она обидится, но Эмико сохраняла спокойствие.

– Именно так, никакого отношения. Я ничего не знаю про мир музыки. Поэтому и спрашиваю, как у тебя дела. Если ты так в себе уверен, расскажи подробнее о том, как ты видишь свое будущее. Какой у тебя план, как ты собираешь действовать дальше, когда сможешь зарабатывать этим на жизнь. Мы не знаем ничего, поэтому и я, и папа с мамой очень волнуемся.

Сестра говорила правильные вещи, но Кацуро хмыкнул:

– Если бы все шло по плану, никто бы не мучился. Хотя что может понять человек, который, отучившись в местном женском университете, поступает на работу в местный сберегательный банк?

Это он про Эмико. Следующей весной она должна была окончить университет и с местом работы уже определилась. «Вот теперь она точно обидится», – подумал Кацуро, но сестра только вздохнула и устало спросила:

– А ты когда-нибудь задумывался о том, что с родителями будет в старости?

Кацуро замолчал. Старость родителей – одна из тех вещей, о которых думать не хотелось.

– Папе месяц назад было совсем плохо. Опять сердечный приступ.

Кацуро остановился и посмотрел на сестру.

– Серьезно?

– Разумеется, серьезно. – Эмико тоже пристально посмотрела ему в глаза. – К счастью, без осложнений. Мы, конечно, переполошились – бабушка ведь тоже не вставала.

– Я и не знал.

– Папа велел маме тебе не говорить.

– Вот, значит, как…

Значит, не видел смысла извещать такого непочтительного сына. Поскольку сказать на это было нечего, Кацуро опять замолчал.

Они снова двинулись вперед, и до самого центра Эмико тоже не сказала ни слова.

Здание общественного центра выглядело как одноэтажный жилой дом, разве что чуть побольше. Везде с озабоченным видом суетились люди в траурных одеждах.

У входа он увидел мать, Канако. Она беседовала о чем-то с худым мужчиной. Кацуро медленно подошел.

Канако, заметив его, ахнула. Он собрался было сказать: «А вот и я», но, увидев лицо стоявшего рядом с ней человека, потерял дар речи.

Это был его отец, Такэо. Он так похудел, что Кацуро не узнал его.

Такэо некоторое время разглядывал сына, а затем разомкнул сжатые в линию губы.

– Приехал все-таки? Кто тебе сообщил? – грубо спросил он.

– Эмико.

– Ясно. – Такэо посмотрел на дочь, потом снова перевел взгляд на сына. – Нашел, значит, время?

Кацуро почувствовал, что отец не стал договаривать: мол, ты же не собирался приезжать, пока не достигнешь желаемого.