Madame. История одинокой мадам - стр. 17
Затем, в течение недели, он одолевал меня короткими звонками, и мы с ним незаметно перешли на «ты»:
– Послушайте, вами другие режиссеры интересовались?
– У меня целый список тех, кто ждет ответа.
– Хорошо…
– Просмотрел всю рекламу. Эффект тот же. Хочу посмотреть, как она выглядит в жизни.
– Но я же объяснял…
– Про свечение? Я помню. Это изобразите потом. Пока хочется присмотреться.
– Приезжайте…
– Нет. Я хочу понаблюдать со стороны, чтобы она не знала, не ведала. Где ее чаще можно застать?
– Клуб «Арлекин».
– Прекрасно…
– Ей будет трудно. У нас не немое кино.
– Мы постараемся.
– Вы-то – конечно. Но она?
– И она.
– Вы хорошо знаете свою жену?..
– У меня нет для вас сценария. Совсем. Просмотрел все свои запасы.
– Зато у меня есть одна идея. Если хочешь…
– Приезжай…
Мы снова встретились, и я поведал Богомолову великолепный сюжет, который на добрую половину был и не сюжетом вовсе, а историей нашей с Мадам жизни.
– Кто напишет?
– Сам.
– Пробуй. Если что – мои ребята поправят. В четыре месяца уложишься?
– Да.
Это было смело. Я никогда ничего не писал, даже не пробовал. Но чего не сделаешь ради Мадам?
– Договор?
– Я подготовил список наших условий…
– А я своих. Обменяемся?
Мы обменялись бумагами, радуясь, что понимаем друг друга с полуслова. Все было прекрасно, но Богомолов прятал какой-то камушек за пазухой, и я это все время чувствовал.
– Да… и… у тебя какие-то проблемы? – спросил он в конце концов.
– Кое-что личное. Но не безнадежное.
– Я надеюсь…
– Еще что-то? – Я кишками чувствовал, что камушек остался.
– Как-то неспокойно в вашем бизнесе сейчас, – пробурчал он себе под нос, нехотя сунул мне статью про Соболеву и отвернулся.
Посмотрев на газетенку, я отбросил ее.
– Никакой связи. – Мои ладони вспорхнули перед его носом голубем.
– Прекрасно…
Он так и впился в меня ястребиным взглядом, словно выискивал что-то.
На том мы и расстались.
Через четыре месяца сценарий был готов. Богомолов изучал его неделю, вернув дополненным и расширенным. Я просмотрел вставки: немного романтики, немного секса, и мой хэппи-энд полностью смят трагической развязкой. Пусть так. Я принес сценарий домой и попробовал поговорить с Мадам. Но не тут-то было!
Впервые в жизни она проявила невиданное упрямство, не желая не то чтобы участвовать в кинопробах, но и прикасаться к сценарию. Месяц яугробил на разговоры и обиды, – все было тщетно. Я говорил ей, что двадцать семь в рекламе – это старость, что наши контракты уже не те, что нас раздавят. Мадам смотрела на меня с удивлением.
– Не волнуйся так. На безбедную старость нам с тобой хватит.
От ее спокойствия я лез на стенку и скрипел зубами. Она оставалась равнодушной и ехала в клуб играть в карты. Нашла, наконец, партнершу. Видели бы вы ее: белые пакли, павлиний наряд и совершенно развязный вид. Кто она и чем занимается, догадаться было нетрудно.
Рассказывать о том, что три фотомодели из первой пятерки погибли в течение месяца, я ей не стал. Не хотел пугать. Да и Кларисса просила.
– Ты слышал о Соболевой? – тяжело дыша в трубку, спросила она меня в тот день, когда вышла первая подробная статья о смерти несчастной.
– Только что прочел. Знаешь, это немного смешно…
– Смешно? – взвизгнула Кларисса. – Боже мой, Женечка, о чем ты говоришь? Это ведь не первый случай!
– Не понял?
– Ты знаешь, кто такая Танеева?