Мабута - стр. 19
Тот хотел было возразить, но его ноги были «За», отозвавшись ноющей болью. Уже не сержант, но ещё не офицер, простонал:
– Ванна точно будет? Вина бутылочка найдётся?
– И бутылочка найдётся, и ванна будет! – Мишка умоляюще сложил руки.
– Эх! Была – не была! Вези!
Они, смешавшись с толпой, покинули вокзал. Метро, потом автобус и добрались. Промзона у МКАДа.
– Ну и райончик! Не скажешь, что Москва! Как у нас в райцентре! – Игорь Саенко покрутил головой вокруг. – Только у нас чище.
Да, вид был ещё тот. Мусорные баки переполнены, обшарпанные многоэтажки жались друг к другу. Ларьки, пара магазинов, да кинотеатр Хрущевских времен. Вдали высились огромные трубы, из которых валил то ли пар, то ли дым.
– Нормально! За мной! – Мишка подхватил портфель прапорщика и ускорился.
На соловьиную трель звонка открылась дверь. На пороге стояла пожилая женщина.
– Привет, бабуля!
– А! Миша! Заходи! И вы ребята, заходите! – она, приветливо улыбнувшись, ушла вглубь квартиры.
Удивлению прапорщика не было предела:
– «А, Миша, заходи?!» Ёкарный бабай! Да если бы я хоть на денек домой заехал, все бы ошалели от радости! Пили бы три дня!
Саенко прояснил ситуацию:
– Они каждые выходные к нему приезжали! Не соскучились.
– Ну, вы тут зажрались, вот что я вам скажу! – махнул рукой прапор. – Где ванна?
Иванов не обманул. Поезд, отправляющийся с Казанского вокзала, оставлял уже в прошлом кино, вино и вкусные пирожки Мишиной бабушки. Через сутки и шесть часов, станция Юша вновь встретила их светом прожекторов и лаем собак.
– Ну, здравствуй, Башкирия! – Карась вдохнул горный смолистый воздух Южного Урала. Он поежился, как и в первый свой приезд сюда. Червяк дурных предчувствий проснулся, потянулся, зевнул и чихнул. «Чтоб ты сдох!» – пожелал ему хозяин. Но, как показала практика, этот ползучий редко ошибался.
Конец сентября был дождливым. День уменьшился, и развод батальона происходил в утренних сумерках. Мохнатые звезды висели над сопками так, что казалось можно дотянуться до них рукой.
– Батальон, смирно! – дежурный по части, приняв доклады ротных, отрапортовал комбату.
– Товарищи солдаты! – медленно с расстановкой начал комбат с трибуны.
– «Что я хочу вам сказать…», – пробурчал стоящий сбоку прапорщик Веретенников.
– Что я хочу вам сказать! – не экономил время майор Алексеев.
– «А сказать я хочу вот что!» – уже зло произнёс Веретенников и, сплюнув, добавил. – Тормоз, мля…
– А сказать я хочу вот что! – осиливал утреннее обращение комбат.
Хотелось кушать, хотелось в тепло, а «Тормоз» размазывал кашу слов по тарелке своей речи. Призывал, увещевал, угрожал и по-отечески «обращал внимание». Именно сегодня нужно было сделать больше чем вчера! И вся страна только на это и надеется!
Прапор Веретенников уже исчерпал запас матерных слов. Просто зло сплевывал пока, наконец, не закончился развод.
– Первая рота прямо, остальные напра-во! В столовую ша-а-го-о-ом арш! – радостно скомандовал дежурный.
– Какие, к лешему, электро-дизелисты? – Вопрошал начальник штаба майор Богатов, по кличке «Таракан». – Мы ж вас на связистов посылали! Дизелист у нас свой! Ему еще год служить! Дизель и так раз в сто лет заводится, когда света нет. Ему самому делать нехрен! И куда мне вас девать? Бригады укомплектованы…
Высокий, плотного телосложения «Таракан», расправил свои иссиня-черные усы. За эти усы и получил кличку, а ещё за вредность. Майор славился дурным характером. Зимой и летом он носил фуражку с завышенной талией, сшитую на заказ. На руках кожаные перчатки. Ходили слухи, что он там прятал свинчатку. Любил «наводить порядок», потому что «везде бардак, куда бы он ни пришел». На глаза ему было лучше не попадаться. Махал руками направо и налево, «кто не спрятался, я не виноват»!