Люди в погонах - стр. 50
Письмо было коротким. Прочитав его, Мельников задумчиво сложил листок, потом перевел взгляд на Нечаева.
– Да вы садитесь, пожалуйста!
– Не могу, товарищ подполковник, – заторопился тот. – У меня комната открыта и документы на столе разложены.
– Тогда пойдемте к вам, – сказал Мельников, поднимаясь из-за стола.
– Пожалуйста, – охотно ответил Нечаев.
У капитана были удивительные светло-зеленые глаза. Когда он говорил, да еще торопливо, глаза бегали быстро, быстро. И задумчивое бледное лицо его вдруг оживало, делалось веселым. Именно таким видел сейчас секретаря Мельников. И ему хотелось поговорить с ним просто, откровенно, как коммунисту с коммунистом.
Комната партийного бюро находилась в конце коридора. На стене просторного помещения висел большой портрет Владимира Ильича. Ласковое, чуть прищуренное лицо вождя смотрело, как живое. По бокам портрета на высоких тумбочках стояли две молоденькие пальмы в одинаковых желтых горшочках.
– О, да у вас посланцы Юга! – воскликнул комбат, осматривая растения. – Где вы их раздобыли?
– Сержант Мирзоян с Кавказа привез, – объяснил Нечаев. – Был в отпуске… и вот из родительского сада…
– Мододец!
Они подсели к столу. Капитан торопливо собрал разложенные протоколы, ведомости партийных взносов и, по-хозяйски поправив скатерть, подвинулся ближе к комбату.
– Когда вы зашли ко мне, – сказал Мельников, глядя в упор на капитана, – я сразу подумал: правильно поступили, умнее меня оказались. А потом слышу, что вы зашли-то на одну минутку, лишь письмо показать. Выходит, рано я похвально подумал о вас. Теперь давайте решим: нормально это или ненормально?
Бегающие глаза вдруг остановились, застыли. Нечаев никак не ожидал такого вопроса. Он приготовился слушать указания, замечания, наставления. А тут вопрос, да еще какой.
– Что молчите? – улыбаясь, спросил Мельников. – Как думаете, так и говорите. Я, например, считаю такое положение ненормальным. И виноваты мы тут оба.
Нечаев зашевелился, собираясь с мыслями, потом неуверенно сказал:
– Я думал, что помешаю, товарищ подполковник.
Комбат покачал головой.
– Всегда у вас такие мысли?
– Как сказать. – Нечаев задумчиво склонил набок голову. – Мы все время живем как-то врозь: командир сам по себе, партбюро само по себе. Пытался я наладить взаимодействие. Не получается.
– Кто же мешает?
Нечаев развел руками, но тут же сцепил их, сказал серьезно:
– Вот недавний пример. Зашел я к майору Степшину с планом, говорю: «Посмотрите, давайте обсудим, что так и что не так». А он мне: «Знаешь, Нечаев, я занят, не могу, действуй сам». Ну вот так я и действую.
– Плохо, – заметил Мельников.
– Ясное дело, плохо. Разве я сам всегда точно могу определить, на что коммунистов нацеливать? Определяю, определяю, да и промахнусь. Холостой ход получается.
Мельников слушал Нечаева и думал: «А ведь, пожалуй, правильно рассуждает. Зря я с ним раньше не побеседовал». И когда тот высказался до конца, комбат предложил сразу:
– Давайте, капитан, работать рука об руку, чтобы, знаете, в одну цель бить.
Нечаев оживился. Светло-зеленые глаза его снова забегали под темными ресницами. Он радостно кивнул:
– Хорошо, товарищ подполковник!
– А теперь, – сказал Мельников после небольшой паузы, – давайте сосредоточим огонь на главном противнике: упрощении. Вы меня поняли, надеюсь?