Люди в погонах - стр. 12

– Что это? Почему такой беспорядок?

Майор насторожился, не догадываясь, о чем идет речь.

– Удивляюсь халатности, – повысил голос полковник, указывая хлыстиком на то место, где отделение солдат под звонкую команду сержанта четко отбивало шаг по пестрому настилу. – Вы скоро по персидским коврам ходить начнете. А там цветочки под ноги стелить будете. Нечего сказать, очень красиво.

– Виноват, – вполголоса ответил Степшин, поняв наконец, чем недоволен командир полка. – Сейчас все будет убрано.

Он подозвал командиров рот, приказал им выделить солдат, принести метлы. Когда ротные разошлись выполнять приказание, Жогин посмотрел на взволнованного Степшина и покачал головой, наставительно выговаривая:

– От вас-то, майор, я не ожидал этого.

Он произнес эти слова подчеркнуто. И весь смысл, который был вложен в них, Степшин уловил в ту же минуту. Его энергичное, худощавое лицо загорелось.

– Больше не повторится, товарищ полковник, – сказал он сдержанно.

К исполнению обязанностей комбата Степшин приступил три месяца назад, когда командир первого батальона, получив новое назначение, уехал. Полковник Жогин сказал тогда вполне определенно:

– Что же, будем выдвигать на его место заместителя. Человек он старательный, исполнительный.

На следующий день Степшин заполнил новую анкету, написал подробную биографию. С того момента он почувствовал себя полным хозяином в батальоне. У него не было сомнений в том, что скоро появится приказ, где будет сказано: «Майор Степшин назначается командиром первого батальона». Ведь представление и рекомендация командира полка кое-что значат.

Но вместе с уверенностью в нем росло и другое странное чувство. Ему стало казаться, что при каждом новом замечании в его адрес полковник непременно думает: «А не зря ли я тороплюсь выдвигать Степшина на самостоятельную должность?» И ему хотелось как можно лучше и быстрее выполнить указания командира, чтобы развеять эти сомнения.

С таким же старанием выполнял Степшин приказ Жогина и на этот раз. А Жогин следил, как солдаты размахивают метлами, очищая плац от листвы, и с удовлетворением отмечал: «Вот и зашевелились. Правильно. Пусть не забываются».

Потом он прошел по всему плацу, постукивая хлыстиком по голенищу. Останавливаясь перед группами солдат, начальственно покрикивал:

– Ногу, ногу выше!

Когда его требование послушно выполнялось, он одобрял и тут же делал новое замечание:

– Шаг крепче, шаг!

И в такт почти каждому своему слову машинально постукивал хлыстиком по голенищу.

С плаца первого батальона Жогин пошел на другие плацы.

Сразу же после обеденного перерыва к Жогину пришел начальник клуба лейтенант Сокольский. Худощавый, сутуловатый, с маленьким острым лицом, он всегда раздражал полковника своим нескладным видом. Каждый раз у него оказывалось что-то не в порядке: пуговицы, подворотничок или сапоги.

Жогин «встряхивал» Сокольского. А перед строевыми смотрами приказывал ему носа не показывать на улицу. В таких случаях Сокольский закрывался в клубе или уходил куда-нибудь, чтобы не накликать на себя неприятности.

С командиром полка лейтенант старался встречаться как можно реже. Сегодня он тоже собирался к нему с опаской. Но требовалось непременно доложить о только что полученных музыкальных инструментах, шахматах, плакатах. Полковник очень не любил, чтобы обходили его даже в самых малых делах. «Кто я вам, командир или нет? – любил он повторять при каждом удобном случае. – А если командир, то извольте прийти и доложить мне лично».