Люди в погонах - стр. 11

После борьбы с басмачами Павел Жогин учился на высших командирских курсах, затем окончил академию и к 1941 году был уже помощником командира отдельного кавалерийского полка. Участвуя в глубоком рейде в тыл гитлеровских войск, подступивших тогда к самой Москве, он попал на вражескую мину. У коня раздробило голову, выворотило внутренности, а хозяин его отделался сравнительно легко: ранением левой ноги пониже колена и глубокой царапиной на правом бедре.

Пролежав полтора месяца в госпитале, Жогин получил назначение командовать отдельным запасным полком, расквартированным в южноуральском городе. Побывавшие здесь люди долго помнили потом крутой характер командира и установленную им жесткую дисциплину. Они называли этот полк «жогинской академией». Даже в других частях можно было услышать: «Раз прошел “жогинскую академию”, значит, соли попробовал».

Служба в тылу сильно тяготила Жогина, привыкшего к горячим боевым делам. Приезжавшим в полк старшим начальникам он не раз говорил: «Ну что вы держите меня тут? Неужели я хуже других? Ведь воевал же и с басмачами и с немцами». Но разговоры не помогали.

Однажды полковник пожаловался на свою судьбу командующему войсками округа. Тот спокойно спросил его: «На фронт, значит, хотите?». И так же спокойно объяснил: «Надо будет, пошлем, а пока занимайтесь тем, что поручено». Промолчал Жогин, но успокоиться не мог, слишком обидно было сидеть, читая фронтовые сводки, когда имена других офицеров уже звучали на всю страну.

Когда кончилась Великая Отечественная война и запасной полк был расформирован, Жогин получил новое назначение – заместителем начальника межокружных офицерских курсов. Скучной показалась ему эта работа: лекции, семинары, зачеты. Сиди и слушай, как отвечают офицеры на вопросы преподавателей. Нет, не привык Жогин к такой обстановке. Ему нужны боевые подразделения. Он командир, а не педагог. Его дело – командовать, решать боевые задачи. И желание полковника вскоре было удовлетворено: ему предложили принять мотострелковый полк.

Несмотря на многие годы, прошедшие после службы в кавалерии, в душе Жогин оставался кавалеристом. Вот и сейчас, бодро шагая по твердо утоптанной дорожке, сжатой с обеих сторон мелкорослым кустарником, он ловко помахивал тальниковым хлыстиком, с удовольствием стегая себя по блестящему голенищу хромового сапога.

Впереди за деревьями слышались громкие отрывистые команды. На плацу первого батальона шли строевые занятия. Едва Жогин прошел заросли, которые отделяли его от марширующих подразделений, как раздалась громкая протяжная команда:

– Смир-р-р-но-о-о!

Подразделения замерли.

Невысокий, подтянутый и очень живой майор Степшин, временно исполняющий обязанности комбата, заторопился навстречу полковнику. Остановившись, он прищелкнул каблуками, резко вскинул руку под козырек и отдал рапорт. Сделал он это с особенной ловкостью и даже с некоторой лихостью. Полковник смотрел на него строгим оценивающим взглядом и, казалось, говорил: «Правильно, хорошо». Потом он вскинул голову и крикнул, чтобы все слышали:

– Здравствуйте, товарищи!

Солдаты ответили дружно, словно одним голосом:

– Здравия желаем, товарищ полковник!..

Не сходя с места, Жогин окинул взглядом ровное поле большого квадратного плаца, местами запорошенного желтыми и красными листьями, поморщился: