Люди и нелюди - стр. 69
Валюшок в ответ только сплюнул – как перед этим старший.
Наверное, они пережили очень похожий стресс.
Глава шестнадцатая
Лишь в молитвах и заупокойных службах изливалась скорбь по тысячам казненных, не обращаясь в ярость, направленную против тирана, – ведь его власть была освящена церковью, а цели – разумны и благородны.
Очередное испытание на прочность судьба подбросила двойке Гусева в один ничем не примечательный вечер. Началось все рутинно: просто на пульте лежала заявка, и дежурный передал ее Гусеву. Тот, привычно изображая лицом скуку и неудовольствие, заглянул в бумагу и сразу же покосился на Валюшка. Его ведомый, поигрывая на пальце ключами от «двадцать седьмой», мурлыкал под нос песенку и, судя по всему, пребывал в отличнейшем расположении духа. «Ну, сейчас посмотрим, какой ты гражданин, агент Валюшок, – мысленно вздохнул Гусев. – Поганая заявка. В последний раз я такую видел года два назад. Ясно, почему ее именно мне подкинули. Гусева ведь не жалко. А Валюшка? Хм… Может, не оставили надежды восстановить парня против меня. Какая же это сволочь наверху мутит воду? Понятное дело, не шеф. А кто?.. В любом случае надо будет за Лехой присмотреть. А то еще замочит старика Гусева по великой своей доброте. Обмялся он за последний месяц нормально, уже никакой работы не гнушается, но это…»
– Заводи, – скомандовал он. – Я сейчас, только вот труповозку закажу. Нам сегодня особенная понадобится.
Ехать пришлось на самую границу территории Центрального. Валюшок вел машину как обычно – быстро и надежно, не хуже, чем если бы за рулем сидел Гусев. С исчезновением знаменитых на всю страну московских пробок уровень водительского мастерства в городе неуклонно падал, и Гусеву было приятно, что хотя бы его ведомый не подвержен этому повальному расслаблению.
«Двадцать седьмая» идеально запарковалась у искомого подъезда – в двух шагах, но так, чтобы не привлекать лишнего внимания. Гусев достал рацию и вызвал «труповозку».
– Когда подъедете, во двор не суйтесь, – приказал он. – Стойте на улице. А то здесь бабуськи околачиваются, сразу выяснять начнут, к кому «Скорая» приехала.
«Труповозка» ответила, что все понимает, глубоко сочувствует и постарается не светиться. Гусев повернулся к Валюшку. Тот курил и ждал распоряжений, делая вид, что ему это дается легко. Ведь по инструкции Гусев обязан был сообщить ведомому содержание заявки если не в офисе Центрального, то хотя бы по дороге.
– Значит, так, Леха, – сказал Гусев. – Ты когда-нибудь задумывался, куда в нашей стране деваются младенцы с патологией развития?
Валюшок фыркнул было – кто ж этого не знает, – но потом насторожился. Гусев задал вопрос неспроста. Большинство патологий медицина определяла на ранних стадиях беременности, и уроды в Союзе просто не рождались. А в тех немногих случаях, когда медкомиссия находила отклонение от нормы уже после родов, младенца либо с согласия матери усыпляли, либо он пропадал в недрах интернатской системы. Сложнее было, конечно, с подрощенными детьми, у которых вдруг открывались серьезные нарушения психики – но и тех, как правило, удавалось из общества изъять. Если природа нарушения оказывалась наследственной – вместе с родителями. Все это Валюшку объяснили на подготовительных курсах с примерами из практики… Но раз сегодня они здесь и Гусев задает вопросы, значит, система дала сбой. И где-то в этом подъезде живет ненормальный ребенок. Валюшок поежился.