Любовница Черного Дракона - стр. 18

На мгновение воцарилась тишина, тяжёлая и глубокая. Такая, что стало слышно, мотив, который напевает садовник, обрезающий кусты роз под окнами.

— Смелая, — Натаниэль задумчиво провёл пальцем по подбородку, потом моргнул, взгляд приобрёл осознанность, словно лорд Валлори вынырнул из пучины своих мыслей, и едва слышно рассмеялся. — В этом доме вас никто не обидит, госпожа Ливингстон. И не только здесь. Я даю вам слово.

— Хотелось бы верить, — прошептала она, глядя на чашку с недопитым кофе. — Особенно после всего, что было сказано.

Лицо Натаниэля вытянулось в недоумении, будто само сомнение в его слове звучало оскорбительно. Но так как раньше не сталкивался с подобным, он не знал, как реагировать.

— Слово Чёрного Дракона — самая нерушимая вещь, — произнёс Дрейк и одним глотком допил остатки кофе. — Но, если вам будет легче, считайте, что я вас проверял.

— Ну и как? Довольны? Что вы хотели узнать?

— Чего вы стоите, — отозвался Натан и странно улыбнулся. — И да, я абсолютно доволен.

3. Глава 3

— О, как я вас долго не видел! Здравствуйте, госпожа Ливингстон.

Морщинистое лицо Гвидо Дювалье, хозяина «Золотых историй», озарилось радостной улыбкой, и Нарциссе внезапно подумалось: как хорошо, что есть такие люди, как этот книжный лавочник! Простое, сердечное приветствие, — и вместо неясных тягостных дум на душе становится тепло. Как будто после затяжного осеннего дождя наконец-то выглянуло солнце.

— Добрый день, господин Дювалье, — улыбнувшись в ответ, Нарцисса подошла к прилавку. — Я тоже скучала по вам. Как ваше настроение? Как внуки?

Лавочник смущённо отмахнулся.

— А что внуки? Мне порой кажется, что боги решили напомнить мне о грехах. Но так как я грешил много и с удовольствием, то не могу понять, за какой именно проступок теперь отвечаю. Нет, вы представляете! Закинуть пачку дрожжей в отхожее место. И где? В школе! Бедный Эрик! Нет, честное слово, они своими выходками вгонят в могилу сначала отца, а потом меня.

Нарцисса рассмеялась. Жан и Дамьен Дювалье были настоящими дьяволятами. Природа наградила их не только огненно-рыжими волосами, как у матери-ламийки, но и тягой проверять на прочность всё, что попадётся под руку, будь то швейная машинка матери, дорого́й южный сервиз или нервы окружающих. Вот теперь дело дошло до дрожжей в школьном туалете. Эрик относился к проказам детей флегматично. Нарцисса подозревала, что сын господина Гвидо смирился и решил не тратить силы, ожидая, когда само всё пройдёт.

— Далеко пойдут, господин Дювалье. Знаете, в жизни нужно иметь зубы и смелость не бояться ими пользоваться, — сказала она..

— Главное, чтобы им эти зубы не выбили. Хотя… Я был бы не против, чтобы жизнь преподала им пару-тройку суровых уроков, — лавочник нахмурился, а потом, спохватившись, добавил: — А вы по-прежнему полны решимости стать женщиной свободной профессии?

— Именно так. Если всё получится, смогу устроиться в школу для девочек.

— Вы слишком красивы для женщины свободной профессии, — задумчиво проговорил господин Дювалье. Нарцисса хотела запротестовать, но лавочник потряс указательным пальцем и добавил: — Пришли новые книги: «Наука о воспитании», «Как распознать в ребёнке гения» и «Справочник душевных расстройств». Сейчас принесу, — и скрылся за стеллажами.

Оставшись одна, Нарцисса принялась разглядывать полки, уставленные книгами. Для неё магазин «Золотые истории» являлся не просто книжной лавкой, а чем-то бо́льшим. Миром, где забываешь о серой реальности и прикасаешься к чему-то светлому, сказочному, важному. Взгляд скользил по полкам, корешкам, похожим на разноцветных бабочек. Она видела романы о путешествиях и дальних странах, о пиратах и дворцовых интригах, о временах, когда на земле только-только зарождались первые цивилизации. И каждая из этих книг таила в себе целый мир – непознанный, непохожий на тот, что окружал.