Любовная афера - стр. 24
– Браво, Ализа! – хвалит меня Таня. – Но откуда такие размышления?
– Просто читала когда-то, что, прямыми потомками шумеров, от которых предположительно произошли все мы, являются евреи и армяне, а значит тот, кто не еврей – армянин.
– Может ты и в астрологию веришь? – тихо ржет рядом со мной Такс. – Я вот по гороскопу…
– Дай угадаю, баран? Ну овен, в смысле.
Степа тут же кусает меня за плечо. Тихо ойкаю и наступаю ему на ногу.
– А милые бранятся — только тешатся, – слышится голос Насти.
– И не говори, такие милые, словно два чихуашка, – вторит ей Танька. – Лишь бы не покусали случайно.
– Мда, дорогая, рядом с тобой меня до крысы понизили, – фыркает Такс. – Но что поделать, любовь зла.
Один – один, засранец! Однако, я свое еще возьму!
Экскурсия просто уничтожила мое воображение, потому что я и представить себе не могла ТАКОГО! Центр всех религий. Вау. Еще когда мы бродили по Яффо, сквозь мысли о несносном парне просачивалась информация от гида. На одной из улиц, по преданию, родилось Христианство. Про Мусульманство, к моему стыду, я прослушала. Но мой вывод таков: Иудаизм – начало начал. Взрыв мозга какой-то…
И сегодня я стою у Стены Плача. Хоть я и неверующая, правда, крещеная, тем не менее, написала свою записочку, и сейчас жду возможность, чтобы приблизиться к кирпичику (хотя, это скорее кирпичище), вложить бумажечку, и приложить голову, как делают другие.
– Давай за мной, а то времени уже в обрез, – тянет за руку Вика, и как ни странно, мы находим узенькое местечко, чтобы по очереди подойти и помолиться.
Прикладываю свою голову, облаченную в платок (почему-то без них женщин не пускают, но можно взять на входе), и сразу чувствую облегчение, словно бы снова обнимаю маму, прижимаюсь к ней. Глаза застилает пелена слез. Быстро пропихиваю в узенькую щель свою записочку и покидаю женскую территорию, всей душой желая поскорее попасть к Степе в объятия.
Будто читая мои мысли, Такс сам находит меня.
– Пойдем, покормим мою Белочку, а то бледная больно, – целует в макушку парень, прижимая к своему боку.
– У нас свободное время? – удивленно спрашиваю, обнимая в ответ.
Все происходящее кажется таким естественным, и в то же время – сказочным и нереальным, ведь Степа волшебным образом дает мне именно то, в чем я больше всего нуждаюсь. Но эта прекрасная сказка скоро закончится…
– Ага, называется – обед, – фыркает Степа.
Торможу на несколько минут, чтобы купить парочку пакетиков с красной нитью и святой землей.
– Их по десять штук в упаковке, у тебя столько конечностей нет, – снова подтрунивает Такс, а я просто чувствую, что так надо.
После обеда собираемся группой около автобуса. Наступает грустное время – прощания. Израильские ребята должны вернуться к своей повседневной жизни, все, кроме Степы – ему разрешили остаться с нами до конца.
Такс ни на секунду не выпускает мою руку из своей: понимает, что очень нужен мне, ведь мы… На кладбище. Кладбище обороны Израиля: удивляет минимализм в оформлении захоронений. Говорят, что в знак уважения нужно положить камушек, а не носить цветы. Еще у них не принято кремировать, потому что когда вернется Создатель, он поднимет свой народ из могил. Жуть. Бррр.
Но мне не удается сдерживать слезы, когда подходим к могилам молодых ребят, парней и девушек еще младше меня. Здесь все иначе: каждое захоронение отображает личность погибшего: каким был, о чем мечтал, чего хотел достичь… Пока был жив. А еще портреты. Что не так с этим миром?!