Любовь под наркозом - стр. 27

Наклоняюсь, но боюсь его трогать даже. Не знаю, что делать в такой ситуации. Вообще не знаю.

— Что делать, как вам помочь? Господи. Помогите! Да помогите же! Подойдите!

Кажется, проходит вечность, прежде чем мои крики слышит одна из медсестер, выходит из сестринской и только тогда идет ближе. Я ожидаю, что она поможет ему, но медсестра только руками разводит.

— Да сделайте же что-то! Он же умрет здесь!

— Не командуй мне тут. Я ничем ему не помогу. Тут Кирилла Александровича надо звать. Сейчас.

Она быстро убегает, а я так и остаюсь стоять рядом с этим мужчиной. Другие пациенты тоже уже его заметили, но не рискуют к нему близко подходить. Собирается толпа. Судороги у этого мужчины не проходят. Мне становится страшно. Я еще никогда такого не видела вживую, и от этого аж руки немеют. Жутко просто.

Проходит еще минуты две, прежде чем в отделение заходит Кирилл Александрович. Быстро так заходит.

В обычной, не медицинской одежде, словно недавно только пришел из дома. На нем красивая белая рубашка. Черные джинсы. Ботинки кожаные. Черный ремень.

Не обращая внимания на собравшуюся толпу, врач сразу же подходит к больному и рядом садится на корточки, осматривая его, но внезапно его взгляд падает прямо на меня.

Недовольный, сердитый, злой.

— Ты-то что делаешь тут? Нечего тебе смотреть на это. В палату иди, – смотрит на меня серьезно и бросает грубо.

Я аж рот открываю от возмущения. Он прогнал меня. Просто взял и прогнал!

Сжимая крепче костыли, разворачиваюсь и ковыляю к себе.

Кажется, я недооценила этого врача. Сухарь. Грубиян!

Злость подступает к горлу. Как он вообще смеет мне указывать, что мне делать, а что нет?!

***

Этой ночью я все никак себе место найти не могу. Та жуткая картина с пациентом на полу не выходит у меня из головы. Знаю только со слов перешептывающихся соседок по палате, что Загорский спас больного, но я злюсь на этого врача.

Я думаю только о том, как он прогнал меня. Словно я щенок, которого можно ногой откинуть, чтобы не мешался. Собственно, он это и сделал, пусть и на словах.

Становится как-то дико и обидно. До слез прямо.

Спать совсем не хочется. Я беру костыли и выхожу из палаты. Мне никто не указ, и ходить я буду там, где сама захочу.

Наше отделение, можно сказать, проходное, так как через длинный коридор и еще один отсек я могу попасть в общий блок больницы. Сейчас уже очень поздно, никого нет, а значит, можно хотя бы там уединиться ото всех.

Выйдя за пределы отделения, я оказываюсь в темном коридоре. Это переход от одного корпуса к другому. Здесь большие окна, кое-где в горшках установлены цветы. Это место тихое. Оно нравится мне. Особенно в такое время. Когда никто не орет и нет этой жуткой больничной суеты.

Забираюсь на один из низких подоконников и осторожно укладываю свою лапку в гипсе на него. Обхватываю колени руками. Из не самого качественного стеклопакета дует прохладный ветер, но мне все равно.

Мне одиноко и грустно почему-то. Сейчас я бы могла тренироваться, а не сидеть в больнице, хотя… если бы не случилось всего этого, Кирилла Александровича я тоже бы не встретила.

Хм. Судя по его расписанию, он чуть ли не живет в больнице. Интересно, а какой он вообще? Ну, когда без халата, а просто… Хотя я слабо его представляю без медицинского наряда. Он так ему идет, словно Загорский сразу знал, что будет врачом. Похоже, что так. Даже не представляю его в другой профессии.