Любовь по-немецки - стр. 35

У него было другое чувство к ней. Более веское, чтобы... чтобы остаться в России ненадолго. Чтобы приучить к себе девушку, привязать ее к себе, а затем увезти. Именно так! И вместе с этой вдруг осенившей его мыслью Нойманн с силой сжал бедро девушки, губы которой не отпускал из своего плена вот уже которую минуту.

Катя вскрикнула, отшатнувшись от Нойманна.

Он не сумел сдержать свои порывы.

«Теперь на ее нежной коже точно останется синяк… Черт, я ведь не должен был так сильно увлекаться Катей и тем более увлекать ее за собой в этот темный, черный и нескончаемый омут», - подумалось немцу, но с запозданием.

Нойманн не должен был продолжать. Макс вспомнил, что вскоре ему придется покинуть Россию.

- Verzeih mir[1], - глухо бросает он.

(- Прости меня)

Учащенное дыхание, бешеное сердцебиение и плен, в который их обоих захватило безумие. Захватило и отпускать, похоже, не собиралось.

На улице стало совсем темно, а ливень лишь усиливался.

Девушка одернула платье, Макс включил печку. Им было жарко, но ветер и дикая погода совсем скоро могли это исправить. К тому же, Максу еще предстоял долгий путь к дому Эриха.

- Наверное, к девяти вечера пробки уже быть не должно, - произносит мужчина, сжимая руки в кулаки от непреодолимого желания и тяги к этой девушке, сидящей рядом.

- Если бы, - без надежды отвечает Катя, посматривая на Макса, - передавай привет Эриху…

Она видела, как Нойманн стиснул зубы. Он сидел на водительском сидении подобно пружине – только тронь его руку, и мужчина подскочит, набросится и, будет его воля, поцелует ее еще раз. Лицо его застыло маской равнодушия, глаза – прикрыты, дыхание… впрочем, это учащенное дыхание Катя прекрасно слышала, и оно выдавало их с головой.

- Я сейчас поставлю машину к подъезду как можно ближе, и ты сразу забегаешь внутрь. Хорошо? Чтобы не промокла… – хрипота мешает говорить более сурово, немец откашливается.

Катя кивнула, нервно перебирая края платья. Нойманн завел авто, а она была в ужасе от той гаммы чувств, что сейчас бурлили в ее душе.

Макс, как и пообещал, встал максимально близко к подъезду - бампер автомобиля находился у краев бетонной лестницы, ведущий к подъезду. Катя взволнованно оглядела Нойманна, он тоже посмотрел на нее.

Она ждала, пока Макс скажет: «Я еще вернусь», ведь он говорил эти слова после каждой их встречи и действительно возвращался, но сейчас он молчал. Катя прикусила губу, однако, откладывать неизбежный уход было нелепой глупостью.

Она поняла, что Макс больше не вернется. Завтра он улетает.

Нойманн подвел дворники, они начали неустанно работать и мало-мальски открывать обзор. В такую погоду, не зная ни страны и ни города, ехать куда-то было опасно, а уж иностранцу – тем более.

 - Катья… Посмотри на меня, - попросил Макс, и Катя подняла на него взгляд.

В эту же секунду немец потянулся к задним сидениям и вскоре достал ставший для нее таким родным - букет синих васильков. Катя не представляла, откуда он их достает…

Только ей уже пора было уходить.

- Я еще вернусь, - звучит то самое обещание.

Макс и сам не понял, как фраза «Я еще вернусь» стала наркотиком для него. Самым настоящим наркотиком.

Для нее – тоже.

- Я пойду, - проговорила Катя, расцветая от очередной дозы этих трех слов.

Он еще вернется. Глупое обещание последней встречи… глупое. Но пусть вернется еще. Это будет точно в последний раз.